По законам Преисподней. Денис Чекалов

дракона.

      Многие держат слуг, – но только не эльфы.

      Слуга, – это человек, который сильней других тебя ненавидит, и которому проще всех остальных прирезать тебя во сне.

      С детства, темных эльфов обучают заклятиям хрусталя. С их помощью, мы создаем поющие сферы; и там, где звучит колдовская музыка, – вся грязная работа исполняется сама собой. Со временем, это входит в привычку, – как гном курит свою вересковую трубку, так темный эльф неторопливо чертит на небосклоне сияющий орб.

      Не помню, когда я в последний раз чувствовал чары хрусталя.

      В Пустошах от них мало толку, – там столько грязи и зла, что даже тысячи сфер не смогут справиться с этим.

      А колдовская энергия, – штука ценная; в бесплодной земле гоблинов, где у каждого в кармане уже припрятана нитка, чтобы нанизать на нее твои острые эльфийские уши, – здесь не стоит расходовать ману попусту.

      Но здесь, стоя на пустынном перроне, я вновь начал творить заклятия.

      Это значило, что я уже дома.

      Поезд стоял здесь минут пятнадцать; я вышел, лишь бы не оставаться в купе.

      Позор для эльфа, – насвиньячить в вагоне; а уж тем более, кровью и кишками дэва. И хотя мусорил не я, а Франческа, мне все равно было стыдно посмотреть в глаза проводнице.

      Хрустальная сфера взмыла высоко в воздух, озаряя небо ровным сиянием.

      – Вот ты где, старина!

      Летающее ландо остановился рядом со мной.

      Резная дверца открылась, и на меня выпрыгнул Фредди Арбатнот.

      Шумный, яркий, веселый, – он, как всегда, был одет по последней столичной моде.

      Шейный платок повязан бантом, поверх стоячего воротника-отцеубийцы, в котором крахмала больше, чем ткани; кончики галстука спрятаны под жилет. А жилетов он носил пять, причем нижний всегда выглядывал из-под верхнего.

      Поверх красовался фрак, с узкой талией, и пышный в плече.

      Стоило ногам Арбатнота коснуться перрона, как на голове его распахнулся боливар, – широкополая шляпа, с изящным заклинанием, что позволяло ей складываться и исчезать, когда ее владелец захочет.

      – Наконец я тебя догнал! Я еще на прошлой станции тебя видел; но когда из портала вышел, гляжу, вы уже уехали; ну я и кричу кучеру – десять золотых, если поймаешь тот поезд!

      Я вздохнул с облегчением.

      Старина Фредди никогда не поедет туда, где не слышен голос Черного Круга, и не сияют охранные руны эльфов. А это значило, что мы уже пересекли границу Трилистника, и можно не опасаться дэвов и их полоумных братьев.

      – Майкл, до чего я рад тебя видеть, – говорил он, пытаясь оторвать мне руку. – Все мы наслышаны о твоих делах в Пустошах; в Черном Круге и Даркмуре только об этом и говорят.

      Я от души надеялся, что это неправда.

      Если легаты Синедриона узнают, чем я на самом деле занимался в степях Безмолвия, – я вряд ли получу хороший пост в Изумрудной Башне. За время моих скитаний, я пал так низко, что даже иногда помогал людям бесплатно, – а такой позор никогда не смыть.

      Но, судя по лицу Фредди, о моих грехах никто не догадывался.

      Арбатнот закинул мне руку на плечо и говорил,