Ханна Грин и ее невыносимо обыденное существование. Майкл Маршалл Смит

холодильнике кусок съестного, который давно пора выбросить. К счастью, как и все бесы этого типа, Ветроцап был невидим для людей.

      – Ты очень глупый бес, – сказал старик.

      – Ага, знаю.

      Бес и впрямь это знал. Он был родом из семейства чрезвычайно глупых бесов, славившихся своей беспросветной тупостью. Однажды его родители досаждали двоим в одном и том же доме, но не виделись целых четыре года, потому что по глупости не могли перебраться с одного этажа на другой. Что, в общем-то, неудивительно. Вот только дом был одноэтажный. А бабушка Ветроцапа была такой тупой, что не могла запомнить даже собственное имя (и постоянно называла себя «ну та, которая там, где я»), и почти тридцать лет досаждала самой себе. (Единственным оправданием ей служило то, что она не могла от себя отстать. Бесы-невезучники очень приставучие: если к кому-нибудь пристанут, то отцепить их почти невозможно.) Все семейство было таким дремучим, что никто из них даже не додумался подать прошение о переводе в категорию бесов-глупышей, задачей которых было подталкивать в общем-то умных людей к глупым поступкам, для чего требуется лишь доступ к спиртному и лицам противоположного пола.

      – Изволь-ка объясниться, Ветроцап.

      – Ну, босс, тут дело такое. Когда вы исчезли…

      – Я не исчезал.

      – Ага, в общем, когда… ну, значит, пока вас не было, я прямо не знал, что делать. И никто не знал. Сначала все вроде было нормально, ведь я тысячу лет без остановки доставлял людям неприятности, так что обрадовался временной передышке. Но лет через десять вроде как задумался – ну ладно, отдохнул, а дальше что? Я только и умею, что доставлять неприятности, работа у меня такая. В общем, я снова взялся за свое, и все шло как по маслу, честное слово. Эх, видели бы вы меня! Я такое устраивал… Сплошные неприятности, просто загляденье. И вот как-то раз торчу я в переполненном пабе, потому что тетка, которой я двадцать лет досаждал, померла из-за дурацкого несчастного случая, когда жарила тофу, и мне пришлось искать, куда бы еще приткнуться. Тут подвернулся один тип. Полный мудак. То, что надо. Ну, думаю, держись, голубчик. Ты мой. Я когти выпустил и как прыгну… А он, сволочь, отступил в сторону. Я пролетел мимо и вцепился в типа, что стоял за спиной мудака, в того самого Рона, от которого вы меня отцепили и который, честно говоря, не заслуживал всех этих мучений. Но, сами понимаете, раз уж я вцепился, отцепиться не могу. – Ветроцап пожал плечами, из-за чего сполз с табурета и с тихим шлепком растянулся на грязном цементном полу.

      Дождавшись, когда бес взберется на табурет, старик сказал:

      – Дурак ты.

      – Совершенно верно. Но послушайте, босс, это же такое чудо, что я вас встретил! Теперь уж точно повеселимся, устроим дурные времена. А вы где были?

      Старик пристально посмотрел на беса:

      – Я уснул.

      – Чего-чего?

      – Мое времяпрепровождение – не твоя забота.

      – А, так конечно, нам довод не нужен[4]. Не моего ума дело, ага. Особенно потому, что ума у меня маловато. Вообще не соображу, для чего он, если уж

4

«Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен» – из стихотворения А. Теннисона «Атака легкой кавалерии». Перевод Ю. Колкера.