Экипаж. Александр Митта

И никогда не любила.

      Ненароков не поверил ее словам.

      – Уж и никогда?.. А зачем замуж выходила? Я ж тебя силком не тянул?

      – Именно что тянул… Приехал, все бросил – работу бросил из-за меня, Москву… Как я могла отказаться? Я все-таки не бессердечная… А надо было не идти.

      Ненароков продолжал цепляться за то, чего не было:

      – Это ты назло говоришь… Как же так?.. Ведь ночи напролет ходили, целовались, наговориться не могли.

      – Ну что такое – целовались?.. Молодая девчонка. А ты москвич, летчик. И я же видела, влюблен до смерти… Нет, я тебе точно говорю: пожалела тебя и пошла.

      За стеклянной, помутневшей от изморози стеной аэровокзала передвигались самолеты – медленно и тихо, словно круглобокие рыбы в аквариуме.

      – Несчастный ты человек, Аля, – сказал Валентин. – Один раз в жизни поступила красиво, благородно – и не могла мне этого простить. Пять лет вымещала… А думаешь, я не жалел о своей работе? Еще как жалел, только тебе не показал ни разу. Большие самолеты – это не работа, это жизнь моя!.. Я ведь в другом небе летал, совсем в другом! Я и теперь как вижу ночью проблесковые огни, услышу: лайнер идет, – у меня кляп в горле. Ведь я классный пилот. Я бы сейчас «Ил-62» водил.

      – Ну конечно! – сказала она прежним злым голосом и дернула плечами. – Ты всегда хороший, я всегда плохая. Ты не попрекнул, а я вымещала. А то, что ты меня с ребенком бросил, – это тоже хорошо? Кому я теперь нужна?

      Она повернулась и пошла к скамейке.

      – Алик, деточка! Проснись! Мамочка за тобой приехала!

      Снова Игорь сидел в своей красной машине неподалеку от диспетчерской, снова глядел в зеркальце заднего обзора, повернув его так, чтобы видеть выходящих оттуда. Шел редкий крупный снег, пухом ложился на землю.

      Из диспетчерской вышла Тамара – не одна, с двумя подружками. Смеясь, она что-то им рассказывала, надувала щеки и округляла глаза, изображая кого-то.

      Игорь коротко гуднул. Тамара обернулась, скользнула равнодушным взглядом по красным «жигулям», по Игорю и пошла дальше. А Игорь остался сидеть за баранкой. Лицо у него было злое и растерянное.

      Игорь сидел у себя в комнате, листая какой-то толстенный справочник. Зазвонил телефон. Игорь коршуном бросился к трубке, послушал, потом сказал равнодушно:

      – А, это ты… Нет, Галка, ничего не получится. Уезжаю в командировку. Да, надолго. На всю жизнь.

      Стучал по асфальту прозрачный весенний дождь. Из диспетчерской выбежали стайкой бортпроводницы, и среди них Тамара. Чтобы не испортить прическу, девушки напялили на волосы пестрые пластиковые пакеты и неслись в них, будто в карнавальных папахах, к рейсовому автобусу.

      Дорогу Тамаре преградил Игорь. Над головой он держал раскрытый черный зонтик.

      – Не беги, – сказал он Тамаре. – Пойдем под крышу, поговорим.

      – А о чем нам говорить?.. Пусти, меня ждут.

      – Хорошо, можно здесь. Нет проблемы. – Он передвинул зонтик так, чтобы прикрыть от дождя Тамару. Его синий плащ сразу намок, стал черным. – Хватит тебе дурить… Мне без тебя плохо. Тебе без меня – еще хуже.

      – Мне?