Экипаж. Александр Митта

Аля снисходительно улыбнулась. – Но у меня мама на пенсии. И еще полная сил.

      – Скажите, а вам известно, что у Валентина Георгиевича тоже есть мать-пенсионерка и незамужняя сестра? – продолжал допытываться адвокат. – Живут в собственном доме в Краснодарском крае, куда ваш бывший муж легко может перевестись.

      – Это же совершенно чужие люди Алику! – начала горячиться Аля. – А моя мама его с пеленок вырастила!

      – Мама вырастила? – тут же прицепился адвокат. – А вы что же, не принимали в этом участия?

      – Вы не меня разбирайте, вы его разберите, что он за человек! – Алю уже трясло от возмущения. Впрочем, адвокат этого и добивался.

      – Хороший человек. В характеристике так и сказано: пользуется уважением коллектива, морально устойчив, заботливый отец…

      И тут Аля сорвалась:

      – Вот это уже для меня новость. Пожалуйста, я могу рассказать, какой он был отец! И про «морально устойчив» тоже расскажу… Дома не ночевал и по два, по три дня!.. А отец так и вовсе никакой… Не давал сыну настоящего воспитания и не мог, конечно… Я педагог начальных классов, а он кто? Он сына только ругал. Даже бил, такую крошку!.. Алик от этого заикаться стал…

      Ненароков слушал и, странное дело, видел не эту враждебную лживую женщину, а ту невиданную красавицу, в которую влюбился пять лет назад и которая стала его женой. Он вспоминал с мучительной отчетливостью: вот они с Алей в подъезде, еще до женитьбы. Он расстегнул ей воротник блузки и целует, целует худенькие ключицы. Заскрипела чья-то дверь, и влюбленные в веселой панике выскочили на улицу… А вот Аля в постели. Она уже заснула, а он ходит с полугодовалым Аликом на руках, качает его и смотрит на нее, не может налюбоваться… А вот они с Алей купаются в Черном море, под скалами. Ночь, кругом никого, и Аля без купальника…

      – Просто даже удивительно, как такого человека держат в нашей авиации, – говорила судье Аля. – Он часто уходил в полет пьяный, мог погубить и машину и людей… Как ему доверить ребенка? И вообще, у Ненарокова были такие высказывания, что просто стыдно слушать. Он, например, серебряные крылья на своем кителе называл «курицей». День, когда давали зарплату, называл «днем авиации»…

      В этом месте судья сердито перебил Алю:

      – Ну, это суду неинтересно. Вы покороче.

      Адвокат написал Валентину записку: «Он за вас. Перестаралась Алевтина Федоровна».

      …Дошла очередь и до Алиной матери. Стараясь не глядеть на Валентина, Евдокия Петровна говорила:

      – Алевтина все правильно рассказывала. Как она говорила, так оно и есть.

      – А откуда вы знаете, что именно она рассказывала? – жестко спросил судья.

      – Ну… Она же неправды не скажет… А как было, я знаю: все на моих глазах вертелось… Нельзя ребенка от матери забирать.

      – У меня вопрос к свидетельнице, – сказал адвокат. – Евдокия Петровна, вы говорите – на ваших глазах… На ваших глазах ребенка били?

      – Били?! Что вы, как можно!.. Ну, иногда, конечно, Алечка щелканет по затылку, но это же так, любя, от нервов только…

      – Понятно,