Жаркий август. Андреа Камиллери

Бруно.

      – Лучше тебе не заходить, Ливия. Тут целое болото.

      – Представляю, как он перепугался, бедняжка! – посетовала Ливия, переходя в гостиную.

      В лучах фонариков они увидели затянутые в пленку оконные рамы. А у одной из стен Монтальбано разглядел внушительный сундук. И чисто из любопытства – раз уж он не был заперт ни на замок, ни на задвижку – его приоткрыл.

      В этот миг лицо у него стало точь-в-точь как у Кэри Гранта в фильме «Мышьяк и старые кружева». Комиссар резко захлопнул крышку и уселся сверху. Когда луч от фонарика Ливии скользнул по его лицу, он машинально улыбнулся.

      – Что ты улыбаешься?

      – Я?! Я не улыбаюсь.

      – А зачем тогда сделал такую физиономию?

      – Какую?

      – Что там в сундуке? – спросила наконец Ливия.

      – Ничего, пусто.

      Разве мог он сказать, что увидел внутри труп?

      4

      С романтической прогулки по берегу моря при луне Лаура с Гвидо вернулись ближе к полуночи.

      – Это было потрясающе! – воскликнула Лаура с жаром. – Именно то, что нужно после подобного дня!

      Гвидо ее пыл разделял лишь отчасти, поскольку Бруно на полдороге сморил сон и ему пришлось нести сына на руках.

      Вернувшись с Ливией из квартиры-призрака и усевшись обратно в шезлонг, Монтальбано терзался сомнениями почище Гамлета: сказать или не сказать?

      Если он скажет про труп на нижнем этаже, как пить дать поднимется неописуемый тарарам и ночь будет испорчена. Он ничуть не сомневался, что Лаура ни на минуту не останется под одной крышей с незнакомым трупом и потребует ехать ночевать куда-нибудь еще.

      А куда? В Маринелле комнаты для гостей нет. Придется потесниться. Каким же образом? Он представил себе, как Лаура, Ливия и Бруно устроятся на его двуспальной кровати, Гвидо – на диване, а сам он – в кресле, и содрогнулся.

      Нет, так не пойдет, лучше в гостиницу. Но где они найдут в Вигате среди ночи открытую гостиницу? Скорей уж надо искать в Монтелузе. Что означает бесконечные созвоны, поездку в Монтелузу и назад в качестве дружеской поддержки и, наконец, последней каплей – неизбежные препирательства с Ливией до утра.

      – Что, другого дома не было?

      – Ливия, солнышко, откуда ж я знал, что там мертвец?

      – Так ты не знал? Хорош полицейский, ничего не скажешь!

      Нет, решил он, лучше пока никому ничего не говорить.

      В конце концов, мертвец лежит там уже бог знает сколько времени, днем больше или днем меньше – для него особой разницы нет. И для следствия тоже.

      Распрощавшись с друзьями, комиссар и Ливия отправились в Маринеллу.

      Едва Ливия удалилась в душ, Монтальбано вышел на веранду и набрал с мобильного номер Фацио.

      – Фацио? – сказал он вполголоса. – Это Монтальбано.

      – Что случилось, комиссар?

      – Некогда объяснять. Через десять минут позвони мне в Маринеллу и скажи, что меня срочно вызывают в отделение.

      – Зачем? Что-то случилось?

      – Не спрашивай, просто сделай, как я говорю.

      – И