Черная повесть. Алексей Хапров

с другом мнениями о внезапном появлении чужаков. Мы с опаской крутили головами по сторонам.

      – Неприветлива тайга, неприветлива, – вздохнул Сергей, словно прочитав мои мысли. – А ведь раньше человек здесь царствовал. Он умел находить дорогу по едва заметным предметам, умел добывать огонь с помощью трения, знал, где и как подстеречь добычу. Сейчас всё это утрачено. Мы, горожане, вряд ли сможем долго прожить в тайге без спичек и консервов.

      – Интересно, а тут могут быть волки или медведи? – приглушённым голосом спросила Лиля.

      – Конечно, могут, – ответил Вишняков. – Это, всё-таки, тайга. Но будем надеяться, что они нам не встретятся.

      – А если всё-таки, встретятся?

      – А если встретятся, нужно просто правильно себя вести. Вот, допустим, тебе выскочил навстречу медведь. Что ты сделаешь?

      – Дам дёру, – сказала Ширшова.

      – А вот и неверно. Запомни, медведи боятся людей. Если он тебе, вдруг, попадётся, главное, не бежать от него сломя голову, иначе он бросится в погоню. В нём просто сработает рефлекс преследования. А рефлекс преследования, обычно, пересиливает страх. Ведь медведь – это хищник. Отогнать медведя нужно громким, но спокойным голосом. Но при этом ни в коем случае нельзя кричать, ибо крик – это проявление агрессии. Стрелять в него, если у тебя будет оружие, тоже нельзя. Раненый зверь опасен вдвойне. Понятно?

      – Понятно, – кивнула Лиля.

      – Ала-а-ан!

      – Ю-ю-ля-я-я!

      – Ала-а-ан!

      – Ю-ю-ля-я-я!

      Вдруг Сергей остановился и стал пристально вглядываться куда-то вправо. Его внимание явно что-то привлекло. Мы присмотрелись и заметили, что чуть поодаль, на земле, лежит что-то красное. Именно такая красная ветровка была надета на Патрушевой. Мы бросились туда. Подбежав ближе, мы увидели, что это действительно была наша сокурсница. Она лежала без сознания. Из её носа сочилась кровь. Ширшова присела и принялась её тормошить:

      – Юля, Юля, ты слышишь меня?

      Патрушева не отзывалась. Её лицо светилось мертвенной бледностью. Я нервно сглотнул слюну в предчувствии недоброго.

      Вишняков присел рядом с Лилей, взял Юлину руку и принялся нащупывать пульс.

      – Жива! – торжественно объявил он.

      У всех вырвался вздох облегчения. Ширшова принялась отчаянно хлестать подругу по щекам.

      – Очнись же, очнись! Слышишь, очнись!

      Наконец та застонала и медленно открыла глаза. Первые мгновения она ничего не понимала. Её взгляд был совершенно пустым. Но через минуту-другую он приобрёл некоторую осмысленность.

      – Ребята! – радостно прошептала она.

      Лиля издала счастливый визг и заключила Патрушеву в объятия. Та попыталась подняться, но, охнув, тут же снова упала на землю.

      – Что такое? – с беспокойством спросил Сергей.

      – Спина, – поморщилась Юля. – И голова кружится.

      Через некоторое время она, с помощью Ширшовой, предприняла ещё одну попытку встать. Сжимая зубы, она сделала