Черная повесть. Алексей Хапров

оставался в вертолёте. Ты, как, цел?

      – Кажись, цел, – сказал я. – С ногой вот, только, непорядок.

      – Идти можешь?

      – Попробую.

      С помощью Попова я поднялся с земли и, опершись о его плечо, направился вместе с ним к разбившемуся вертолёту.

      – Ребята-а-а! – послышалось где-то невдалеке. – Вы где-е-е?!

      – Это Лиля, – обрадовался я, узнав её голос, и отозвался: – Мы здесь!

      – Иди к дыму! – прокричал Ваня.

      Дойдя до груды искорёженного металла, в котором кое-где ещё продолжали плясать язычки огня, мы остановились.

      – Николай! – позвал я.

      В ответ ни звука.

      – Николай! – ещё громче крикнул Попов.

      Ответа снова не последовало. Мы решили обойти вертолёт кругом. То, что мы увидели на другой его стороне, заставило нас содрогнуться.

      Тело Николая лежало возле сорванной с петель и погнувшейся двери кабины. Его буквально разорвало на куски. Даже как-то не верилось, что ещё полчаса назад эти горелые лохмотья были живым человеком, который двигался и разговаривал. В наши ноздри ударил препротивный запах палёного мяса. Я почувствовал, как мой желудок выворачивает наизнанку.

      Сзади нас послышался шум. Мы обернулись. Из-за деревьев вышла Ширшова.

      – Ой, мальчики, вы живы! Слава богу!

      Желая предохранить её хрупкую девичью психику от столь ужасного зрелища, я остановил её жестом руки.

      – Не ходи сюда! Тебе не надо это видеть!

      Лиля вскрикнула, отпрянула и закрыла лицо руками. Мы с Ваней снова обогнули остов МИ-2 и сели на землю. Лиля расположилась рядом с нами.

      Мы чувствовали себя совершенно обессиленными. Шок от пережитого давал о себе знать. Мы словно пребывали в какой-то прострации и не могли поверить, что всё случившееся действительно произошло. Обломки вертолёта догорали и продолжали испускать едкий, чёрный дым. Мы зачарованно смотрели на него, словно он уносил с собой в небеса частичку нашей жизни.

      – Вот вы где! – раздалось сзади.

      Мы повернули головы. К нам, прихрамывая, приближался Вишняков. На его лице виднелись ссадины и царапины. Одежда наполовину превратилась в лохмотья. Но он, тем не менее, был жив. И видя его живым, мы чуть не подпрыгнули от радости. Когда попадаешь в такую катастрофу, каждый выживший вместе с тобой человек представляется чуть ли не родным.

      – Серёжка! – бросилась обнимать его Лиля. Из её глаз потекли слёзы. Картина и в самом деле была очень трогательная. Я почувствовал, что у меня тоже защипало в глазах.

      Вишняков уселся рядом с нами. Отдышавшись, он спросил:

      – А где остальные? Где Алан, где Юля?

      – Мы их пока не видели, – сказала Ширшова.

      – А где Николай?

      Мы вздохнули и потупили глаза.

      – Николай погиб, – тихо произнёс я и указал на дымящийся вертолёт. – Он оставался за штурвалом до самого конца.

      Сергей нахмурился и помрачнел. Воцарилась скорбная тишина.

      – Надо будет обязательно как-то помочь его