Слово закона. О магах и людях. Артём Останский

наставнического отдела. Лед обернулся водой – Вилен облегченно развеял флюиды и тут же подкосился. Сердце его колотилось, болезненные ощущения в локте и щиколотке – ничто в сравнении со свинцовым, ноющим, разрывающим мышцы недугом, пронзающим все тело, затупляющим все органы чувств. Впрочем, этот недуг стал для него уже делом обыденным как неизменная плата за Силу; каждый магистр испытывал сродные ощущения после оттока флюид. Маги-врачеватели вновь и вновь поднимали магистров на ноги, дабы будущие белые маски могли с головой, не жалея собственного тела, вновь броситься в полымя тяжких испытаний. Вилен прекрасно помнил, как первые дни падал в обморок после отлива магических сил.

      – Идти можешь? – сухо обратился к нему один из магистров.

      Вилен коротко кивнул в ответ.

      – Как бы тебя там ни звали, наслаждайся своим именем, – бросил экзаменатор вслед ковыляющему Вилену. – Поздравляю. Завтра ты его лишишься навсегда.

      Уже после, проходя через то помещение, откуда он вышел, безотчетно перекинувшись парой сдержанных слов с тем, кому еще предстояло испытание, под поздравления пяти магистров, ожидавших своей очереди в просторной зале, Вилену вспомнилась последняя фраза экзаменатора. И в невозмутимом доселе сердце заскрежетала горесть: невозможно лишить имени того, у кого его нет. «Конечно, – подумал Вилен, – сержант не фамильное имя имел в виду», – однако легче от этого не стало. Нематериальная потеря старых лет, детских лет, повернувшая русло жизни именно в том направлении и ни в каком иначе, – давно забытая, но изредка, точно вздувшееся тело утопленника, всплывающая из пучины разума горесть будет преследовать его до самой ночи, омрачая триумф.

      Завтра он принесет клятву, получит нашивки белого меча на буром поле и его распределят в отряд ищущих. Завтра же он и получит первое задание на ликвидацию лэра-отступника. Впрочем, истинный смысл слова «ликвидация» ему предстояло только узнать.

      Глава 3

      Жил-был лэр. Мановением руки тучи грозовые разгонял, по воле его пустыня полем плодородным оборачивалась, – столь могучим он слыл. Столь мудрым, что даже вековые старцы в преклонении ходили у него совета просить. Но была у той мудрости и обратная сторона: вопрос один покоя ему не давал, и ни у кого совета спросить он не мог: как быть?

      Лэр тот долгие годы горевал о потере – много лет как уж мир покинула любимая лэрэса его. И все могущество, вся мудрость необычайная бессильна пред смертью оказалась. Ибо смерть лишь самому Всевышнему подвластна. И принялся лэр безутешно молиться, днями и ночами в трансе богоугодном пребывать; все святыни и храмы в богомолье изъездил да богатства свои тем храмам роздал. А Всевышний молчал. Ибо таков вещей порядок.

      Отчаялся лэр, обидой на весь мироустой воспылал; в сторону противоестественных чар взглянул. Вступил на путь богомерзкого колдовства, некромантией занялся. И будучи лэром от природы гениальным, быстро высот в темных искусствах достиг.

      И нашел