Двуликие. Клетка для наследника. Ника Соболева

Зря ты это, – сказала женщина, поднимая деревянную кружку и делая глоток. – Лучше бы её убили.

      Аля улыбнулась уголками губ и села напротив, на обожженный табурет.

      – Почему вы так думаете?

      – Брось ты выкать. Кто я тебе, принцесса, что ли? Я бы тебе могла «вы» сказать, да не хочу. Не привыкла я, уж извини. А эта девочка…

      – Она твоя внучка?

      Женщина кивнула.

      – Моя.

      – И ты хочешь, чтобы её убили?

      Она вновь кивнула.

      – Предсказатель я. И вижу – ничего, кроме беды, она не принесёт.

      Аля задумчиво рассматривала лицо собеседницы.

      – Значит, ты хочешь, чтобы её убили за то, чего ещё не случилось?

      – Но ведь случится.

      – Даже самый лучший предсказатель знает, что у будущего много вариантов. Тот, что видишь ты, не может быть единственным.

      – Он и не единственный. Но самый вероятный.

      – Вероятность здесь не важна. Главное, что он не единственный. И убивать за то, что ещё не случилось, нечестно. – Аля встала с табуретки. – Я заберу её. Не возражаешь?

      Женщина покачала головой.

      – Не возражаю. Зря ты это… Жалеть будешь. Она ведь и тебе…

      – Не говори. Не надо. Никогда не рассказывай того, что видишь. Никому. И не считай свои видения абсолютной истиной.

      Женщина не ответила.

      Только когда дом вновь опустел и Алины тихие шаги стихли, прорицательница ухмыльнулась и прошептала:

      – Пожалеешь…

      Я проснулась в холодном поту.

      Опять… но на этот раз – продолжение того сна про Триш. Оно мне никогда не снилось, а тут вдруг… Наверное, так подействовало на меня «знакомство» с Алей, то есть, с Эмирин.

      Надо будет поискать что-нибудь про Триш Лаиру. Не могла она совсем не оставить следов.

      После этого сна я долго ворочалась и не могла уснуть. Со мной такое постоянно случается после приступов «вещих» сновидений, поэтому я их и не люблю.

      Обычно в это время на первом этаже играет музыка, слышится мужской и женский смех – смена в самом разгаре. Но сегодня в борделе была тишина – после празднования моего поступления все девочки завалились спать. Интересно, большой будет убыток у матушки Розы?..

      Я попала сюда десять лет назад. И мне самой тогда было десять. До той ночи я ни разу не видела матушку Розу, да и не слышала о ней. Я мирно спала, причем без всяких снов, когда вдруг услышала какой-то грохот, а потом меня буквально выдернуло из постели.

      – Шани, малышка, проснись, – горячий шёпот мамы раздался возле моего уха. – Проснись, детка.

      Я никогда не видела маму в таком состоянии, как той ночью. Её каштановые волосы были взъерошены и напоминали разоренное птичье гнездо, в голубых глазах плескался страх. Она лихорадочно кусала губы и заламывала руки.

      – Мам?..

      – Тс-с-с… Шани, малышка, – мама обняла меня изо всех сил, сжала плечи, поцеловала в щёку. – Я люблю тебя. Что бы ни случилось в дальнейшем, помни об этом. Я очень люблю тебя, Шани, прошу, помни об этом всегда.

      Я не понимала, почему она так говорит. И тогда,