ФБ. Ольга Сергеевна Козэль

меня. Парнишки тоже шлялись в тот день по городу и вместо приключений схлопотали

      по пуле – не повезло. Убитых хоронили как героев. Звучала грустная музыка, выступал Президент

      и весь город плакал. Мы с сестрой плакали тоже.

      ГАЛЬ – ВАЛЬ

      Во времена моего детства считалось, что школьными учителями становятся одни неудачники.

      Даже мамы с московской окраины, где я тогда жила, пытались всеми правдами и неправдами

      уберечь дочерей от учительской доли.

      В девять лет я влюбилась в учительницу русского языка и литературы со странным именем Мира.

      Была она старше меня лет на пятнадцать, а, значит, родилась где-то году в шестидесятом, когда

      девочек уже не называли Октябринами и Энгельсинами, но мода на чудные имена, тем не

      менее, сохранилась. Стоит ли описывать мои чувства ? У всех влюбленных в любом возрасте они

      одинаковы. Нет смысла повторяться. Загляните в любой роман – и узнаете. В-общем-то ничего

      странного в этом событии не было: маленьким девочкам свойственно влюбляться в красивых

      наставниц. Современная психология, говорят, это даже приветствует. Дело все в том, что

      красивой Мира как раз не была. Она была… незащищенной что ли? Высокая, худая, коротко

      стриженная, с комсомольским значком, приколотом на карманчик мальчишеской блузы, она

      походила скорее на невыросшую девочку, чем на учительницу. Однажды, заметив царапину на

      бледном Мирином запястье, мой сосед по парте Сашка Селезнев хмыкнул: «Нашу Миру кошка

      поцарапала…» Я глядела на царапину как на тлеющий бикфордов шнур. Хуже всего было то, что я

      никогда, никогда не смогу ее защитить ни от кого и ни от чего. Мне захотелось быть с нею, быть

      ею, стать с ней единым целым. Я не понимала тогда, что в эти минуты так оно и было – такова

      закономерность любви. На уроках я, понятно, не сводила с нее глаз. Если она замечала это и

      улыбалась мне – я улыбалась в ответ. Потом ее улыбки стали… не то чтобы натянутыми, но

      какими-то спрашивающими. Вот это уже совсем не входило в мои планы. И я пустилась на

      хитрость. Едва поймав ее взгляд, я скашивала в сторону глаза и слегка прикрывала их ресницами.

      Попробуй тут заметь в моем взгляде что-то такое! Однажды Мира оставила меня после уроков

      переписывать сочинение. Теперь она сидела за своим столом и смотрела на меня требовательно,

      неотрывно. Я почти разозлилась. Сердце мое и без того громко болело – зачем еще добавлять?

      Наскоро дописав последнюю строчку, я бросила тетрадку на учительский стол и метнулась к

      двери. «Оля, подожди…» Она подошла ко мне. «Оля, я хочу спросить тебя… – я вновь

      почувствовала цепкий взгляд ее серых комсомольских глаз. – За что ты меня не любишь?»

      Высокая, нескладная девочка стояла напротив меня возле классной двери и нервно переступала

      длинными жеребеночьими ногами в красных босоножках. Я смотрела на ее босоножки. Мне

      хотелось кричать от невозможности сказать в этом