ФБ. Ольга Сергеевна Козэль

знаю – она у нас до Петровны

      математику вела. Стерва еще та. Эта не из тех, кто будет сидеть у окошка и молча рыдать… Она

      тебе еще покажет и любовь, и небо в алмазах – тут к гадалке не ходи. – Багира со злостью пнула

      пустую консервную банку, попавшую под ноги.

      Но Багира все-таки преувеличивала. Потом мы узнали, что Зоя, найдя мое письмо, действительно

      рыдала в учительской. Учителя даже думали, не вызвать ли ей «скорую помощь».

      . . .

      – Багира… а что, если я прыгну в полынью? А потом скажем, что я как бы топилась, а ты меня как

      бы спасла?

      Мы подошли к заснеженному по колено пруду. Начерпали полные сапоги снега, но не обратили

      на это внимания – ноги-то уже часа три как были мокрыми. Вот она, полынья. Черная-пречерная

      вода ходит кругами – рыба что ли плеснулась? Лед вокруг тонкий и весь какой-то кружевной – у

      моей сестренки такой воротничок на школьном платье. Мы подошли и уставились в воду. Там

      глубоко – это понятно. Я начну цепляться за лед – он будет ломаться. Багира не сможет меня

      спасти – она куда легче – скорей, это я утяну ее за собой в воду. Тонуть, наверное, не больно,

      просто дышать нельзя – и все. Я попробовала задержать дыхание, чтобы представить, каково это –

      быть утопленником – и, в конце концов, почувствовала дикую, просто нечеловеческую, боль.

      Значит, больно. И потом Багира… за что ей умирать? Ей-то до лампочки прекрасная, загадочная

      химичка, вздыхает она, как и положено нормальному человеку, по блондину и двоечнику Димке

      из параллельного класса. Не знаю, о чем думала Багира – я просто чувствовала, как крепко она

      вцепилась в мой рукав.

      – Акела… смотри! Кажется, поздно…

      Я повернула голову и обомлела. Совсем рядом, в десяти шагах от нас, стояла химичка Зоя. Но не

      одна. Много-много народу стояло. Ребят, взрослых. Петровна стояла – по правую руку от Зои.

      Толстая завуч Елена Донатовна в своем пальто из убитых кошек. Зоя засунула руки в карманы и

      медленно, точно прогуливаясь по бульвару, подошла ко мне почти вплотную. Откинула со лба

      черную прядь.

      – Ну здравствуй, Оля! С горки катаешься? – она неотрывно и очень серьезно смотрела мне в глаза.

      Тени длиннющих ресниц падали на ее желтоватые щеки. Я подумала, что она хочет меня ударить.

      Красивая… какая красивая!

      – А в чем, собственно, дело? – Багира встала перед Зоей, отодвинув меня, и наивно попыталась

      спасти ситуацию. – Ну катались – и что? Прогуляли – да. Мы… это… болеем… обе.

      Впрочем, последние Багиркины слова вряд ли кто-нибудь расслышал, кроме меня – да и я-то

      скорей догадалась, чем расслышала. Зоя не ударила меня. И не сказала больше ни слова. Круто

      повернулась на каблучках и пошла впереди толпы – маленькая, легкая, точно уравнение в первом

      классе. Не оглянулась ни разу.

      . . .

      Дальше было неинтересно. Дальше Донатовна взяла нас за рукава курток и, словно упирающихся

      детсадовцев,