Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан Семенов

говорить так, я прошел каторгу. Я пять лет дрался за революцию. Я готов погибнуть за наше дело – только зазря неохота.

      БЛЮХЕР. Простите меня, если я был резок. Я говорил вам правду.

      ПОТАПОВ. Такой правдой можно уничтожить.

      БЛЮХЕР. То, что можно уничтожить правдой, – не существует.

      ПОТАПОВ. Как вы сказали?

      БЛЮХЕР. То, что можно уничтожить правдой, – не существует. И хватит словесных упражнений. Будет. Доложите нам лучше, что вам известно о плане белых: сроки выступления против нас, направление главного удара, численность войск.

      ПОТАПОВ. План кампании у генерала Молчанова, белого главкома. Доступ к нему имеют только начальник разведки полковник Гиацинтов, премьер Меркулов и его брат, министр иностранных дел. Мы бессильны тут что-либо сделать.

      БЛЮХЕР. Познакомьтесь, этот товарищ из Москвы, от Дзержинского, уходит к белым.

      ИСАЕВ и ПОТАПОВ обмениваются рукопожатием.

      Сева, ты посмотрел эти материалы о белых?

      ИСАЕВ. Там масса благоглупостей и сплетен. В донесениях пишут, что белые офицеры – болваны и кретины, Гиацинтов – глупый трус, японцы – хуже баранов, американцы – доживающие последний день империалисты. Если Меркуловы кретины, то мы, следовательно, кретины еще больше – кому Владивосток проиграли?! Если полковник разведки Гиацинтов – трусливый глупец, то почему он схватил почти все наше подполье?! Ужасно я зло принимаю фанфаронство и напыщенное коммунистическое чванство. Только одно интересное сообщение из всех, что секретарь Меркулова, господин Фривейский, – уголовный преступник. Да и то надо проверять… Так что прости за злость.

      БЛЮХЕР. Ничего, это куда как облегчает… Сева, у нас на тебя главная надежда. Скоро будем воевать, очень скоро. Ссорь их, сталкивай лбами, мешай им объединяться – во Владивосток, по агентурным данным, из Токио рвется атаман Семенов, а это сила казачья, не давай им превращаться в монолитную силу, но главное, самое главное – это план их зимней кампании. Тогда я с малыми силами смогу хоть как-то обеспечить оборону. Иначе нас сомнут, Сева. Итак: план их наступления, разъединение белых сил и зондаж в японских кругах: возможны ли переговоры. Но повторяю: самое главное – их план.

      ПОТАПОВ. Вам будет интересно узнать: во Владивосток прибыл писатель и владелец газеты Ванюшин – мозг Белого движения.

      ИСАЕВ. Я уже знаю. Мы с ним были друзьями… Как-то теперь свидимся…

      Входит адъютант.

      АДЪЮТАНТ. Гражданин министр, к вам журналист из Токио.

      БЛЮХЕР. Здесь вторая дверь. Ну… До встречи. Связного своего от меня обними. И с Гиацинтовым – осторожно, хитер дьявол…

      Исаев уходит из кабинета через вторую дверь. В открытые окна кабинета несется медленный перезвон колоколов.

      ПОТАПОВ. Все за упокой да за упокой… Когда же во здравие ударят?

      Картина вторая

      Контрразведка белых. Здесь полковник ГИАЦИНТОВ и князь МОРДВИНОВ.

      ГИАЦИНТОВ. Юрочка, князь, плюньте на все это, право. Вас непременно у красных схватят и шлепнут в чекистском подвале.

      МОРДВИНОВ.