Главный подозреваемый. Генрих Эрлих

своему спутнику, – однофамилец, из соседнего подъезда, в гости пришел, – с каким-то девичьим смущением пояснила она, так когда-то давно, во времена ее молодости, смущались девушки, теперь так не умеют.

      – Так и запишем – приходящий, – усмехнулся старший сержант, впрочем, довольно добродушно, на фоне предшествовавшего.

      – Григорий Воркутинский, десятая квартира.

      – Воркутинский, – протянул старший сержант без малейшей усмешки, цепко оглядывая того, задержался взглядом на руках, заглянул в глаза, спросил вкрадчиво, – в законе или как?

      – В законе, – без малейшего смущения ответил Воркутинский, – член Союза писателей и международного ПЕН-клуба, тоже, между прочим, писательская организация.

      – Понятно, – только и сказал старший сержант и обратился к последней паре: – Вернулись, наконец.

      – Вот, – сказала в ответ Таисия и протянула паспорт, – это – все!

      – Чащеева Таисия Алексеевна, – диктовал сам себе сержант, переписывая паспортные данные, – квартира номер три. Ну а вы? – он поднял глаза на мужчину.

      – Северин Евгений Николаевич, – ответил тот, помахивая паспортом, но не отдавая его сержанту, – приходящий, – прибавил он, показывая, что появились они не наконец и не только что, а несколько пораньше.

      Старший сержант только хмыкнул иронично в ответ и на той же ноте продолжил:

      – Интересный дом, гости да приходящие, а хозяева по квартирам сидят, как и не произошло ничего.

      – Так ведь нет больше никого, – сказала Кузнецова, – кто за границей, кто на даче, лето же, праздники.

      – Получается, все здесь? – уточнил сержант.

      – Пелагея Федоровна отсутствует, – сказал Воркутинский, – пенсионерка, из первой квартиры, но ее не стоит беспокоить, она неважно себя чувствует. Я был у нее около часа назад, занес свежего хлеба, посидел немного, – словоохотливо пояснил он, – она сказала, что приляжет.

      В этот момент лифт, поскрипывая, двинулся вниз.

      – Не дождетесь! – громко сказал подполковник. – Чтобы заслуженная чекистка да убийство на вверенной ей территории пропустила… Со смертного одра восстанет!

      – Тише, Леша, тише, – зашептала Кузнецова, – нельзя же так… Вот вечно ты так…

      – Как есть, так и говорю. Правда шепота не терпит.

      Впоследствии подполковник утверждал, что говоря о правде, он имел в виду лишь регалии Пелагеи Федоровны, а отнюдь не убийство. Но слово было сказано, и кое-кто даже обратил на него внимание, остальным же переварить его помешало лишь прибытие новых действующих лиц.

* * *

      Первым из вернувшегося лифта выскочил молодой парень в тесных черных джинсах и бежевой спортивной куртке с надписью «Columbia», немного расхлябанный. Узрев столпившихся на ступеньках и лестничной площадке людей, он постарался придать себе солидный вид, достал из нагрудного кармана удостоверение, раскрыл его и медленно провел перед лицами собравшихся. Так же медленно, поверх удостоверения,