Холодные звезды (сборник). Сергей Лукьяненко

Ган. В руках у него было оружие. Маленький серебристый пистолет.

      – Как называется эта штука? – спросил я, поднимаясь.

      Гану было не по себе. Ему очень трудно приходилось. Вот только жалеть его, находясь в моем положении, казалось неестественным.

      – Это мышечный релаксатор, Ример. Он используется в медицине при судорожных состояниях. Вызывает временное отключение мускулатуры.

      – Как удобно, да? – Я усмехнулся. – А знаешь, на моем кораблике ведь тоже не было оружия. Я пожег корабли не-друзей самыми мирными средствами…

      – Ример, ты болен. У людей давно нет необходимости в оружии.

      – Конечно. При таком количестве мирной техники…

      Я прошел мимо них в коридор – Таг и Ган отступили, оказавшись за моей спиной.

      – Ример, иди вперед, мы будем указывать направление.

      – Ты уже забыл мое имя, Ган?

      – Ник, не надо, – попросил Таг. – Ты ведь понимаешь, что ограничен в правах.

      – Да, наверное. Куда мне?

      – На выход. И к транспортной кабине.

      Госпиталь, где находился изолятор, пустовал. Мимо прозрачных стен палат с тщательно заправленными кроватками, мимо огромной, сверкающей белизной операционной мы вышли в общий коридор, прошли к дверям. Под медным колоколом на входе застыл все тот же маленький мальчик. На меня он уставился почти со священным ужасом.

      Бедолага Лотти, сколько же длится твоя безумная вахта на входе в интернат?…

      – Ри… Ник, обещай, что не попытаешься бежать.

      – С чего это?

      – Я не хочу пугать детей видом оружия.

      – Хорошо, – согласился я. – Прячь.

      – Я недалеко спрячу, – сообщил Ган.

      Вот тут я начал хохотать. Да что же они, до сих пор играют в регрессоров?

      Так мы и покинули «Матушкин свет» – трое друзей, один веселящийся, а двое еще обдумывающие шутку…

      Мне было немножко жалко, что так и не появилась Катти. Было приятно, что не появился Пер. Где-то у кромки деревьев я оглянулся на здания интерната, и мне показалось, что за мгновенно помутневшим окном на четвертом этаже мелькнула фигура Наставника. Что ж, не будем прощаться.

      Обратный путь к кабине показался мне короче. Уже стемнело, и Таг с Ганом старались держаться ближе, нервничали. Ну да, вдруг я рванусь в чащу, спрячусь и буду ночами пугать детей, оглашая мирный парк воплями и звуками пощечин…

      Хорошее слово – «пощечина». Придумается же такое. Емко и обидно.

      – Ник… – неуверенно сказал Таг за моей спиной. – Ник, ты слышишь меня?

      – Да.

      – Мы попробуем поставить вопрос о пересмотре решения. Через год, два. Если твое выздоровление пойдет хорошо.

      – Что такое санаторий, Таг?

      – Место, где лечат асоциальные наклонности.

      – А как лечат?

      – Я не знаю, Ник.

      – Санаторий – он один, на всю Родину?

      – Нет, конечно.

      – Значит, асоциальных – много?

      Они долго молчали. Потом Ган сказал:

      – Этого мы не знаем, Ник. Это не принято обсуждать.

      – Хорошо живете, ребятки.

      Кажется,