Шпага д'Артаньяна, или Год спустя. Ораз Абдуразаков

Атенаис сладостно-исступлённым голосом, он покрыл руки фаворитки жаркими поцелуями, приговаривая:

      – Не говори так, душа моя; не прислужница ты, а владычица моих чувств, моих помыслов, всей души моей.

      – Ах, государь, – вздохнула Атенаис, качая прекрасной белокурой головкой.

      И поскольку вздох маркизы походил больше на рыдание, король насторожился:

      – Что может тревожить, сударыня, вас – возлюбленную короля Франции?

      – Я говорила о своей слабости, государь.

      – А я ответил вам, что вы – властительница моего сердца! – запальчиво возразил Людовик.

      Грустно улыбаясь, де Монтеспан продолжала:

      – Это величайшее в мире счастье, государь, но оно лишь делает меня ещё беспомощнее.

      – Беспомощнее?!

      – Беспомощнее или, по крайней мере, уязвимее.

      – Для кого же?

      – Для моих врагов – лиц могущественных и высокопоставленных.

      – Высокопоставленных, вот как, – процедил Людовик, – надо же, какие занятные слова вы употребляете в моём присутствии, Атенаис.

      – О, ваше величество, для такой женщины, как я, достаточно могущественной считается любая герцогиня, не говоря уж о…

      – О королеве, так? – нетерпеливо закончил король.

      Атенаис не ответила, лишь утвердительно кивнув. Король на минуту задумался, и по выражению его лица стало заметно, что он принял какое-то решение.

      – Скажите мне, дорогая, – ласково обратился он к возлюбленной, – каких герцогинь поминали вы только что?

      – О, всего одну, – быстро молвила Монтеспан, и в тоне ответа, помимо её воли, прозвучала ненависть.

      – Я догадываюсь, кто это.

      – Небеса одарили ваше величество большой проницательностью.

      – Всё же назовите её.

      – Пристало ли мне жаловаться, государь?

      – Мне решать – пристало или нет, – твёрдо заявил король.

      – Я повинуюсь.

      – Её имя?

      – Оно хорошо известно вашему величеству, ибо это – герцогиня де Вожур.

      Ни один мускул не дрогнул на лице Людовика – иного ответа он и не ждал.

      – Чем же она не угодила вам?

      – Но, государь… – предостерегающе сказала Монтеспан, поводя взором на Сент-Эньяна, углублённого в изучение настенного портрета Анны Австрийской работы Рубенса.

      Король не принял протеста:

      – Говорите смелее, Атенаис, – только и произнёс он.

      – Хорошо, государь. Луиза делает всё возможное для того, чтобы воспрепятствовать нашим встречам.

      – Ну, даже если и так, она в этом не очень-то преуспевает, а? – усмехнулся Людовик XIV.

      Нет, не могла такая жалоба разгневать тщеславного монарха: напротив, ему доставляла истинное наслаждение напряжённая борьба, которую вели придворные дамы за высочайшее расположение. Атенаис осознала допущенную оплошность и повела атаку с другой стороны:

      – Зато она преуспела во многом другом.

      – Слушаю вас, сударыня.

      – Не