Шпага д'Артаньяна, или Год спустя. Ораз Абдуразаков

намереваясь отвесить де Гишу шутливый поклон. При этом он едва не сбил с ног человека, спешившего куда-то и оказавшегося в этот момент на пути энергично-грациозного движения гасконца. Ощутив толчок, Пегилен порхнул в сторону и обернулся, готовый принести извинения даме и сделать замечание мужчине. Но, встретив ледяной взгляд бездонных серых глаз, невольно сник и почтительно поклонился:

      – Прошу простить мне мою неловкость, преподобный отец.

      – Не стоит, господин барон, – сдержанно отозвался д’Олива, – вы ничуть не потревожили меня. Наоборот, кажется, это я помешал вашей оживлённой беседе. Это так, господин граф? – обратился он к де Гишу.

      – Что вы, отче! – поклонился и граф. – Мы с бароном рассуждали о самом заурядном предмете…

      – Об охоте, – вставил де Лозен.

      – Прекрасно, – бесстрастно молвил иезуит.

      – Но ведь церковь, кажется, порицает охоту? – разошёлся Пегилен, не обращая внимания на сдерживающий жест друга.

      Гасконцу вдруг стало неловко от того, что он на секунду смешался при виде испанского посланника, и теперь он старался поставить самого проповедника в неловкое положение.

      – Охота есть занятие мирское и тщетное, – отвечал д’Олива, – но, уж конечно, более угодное Господу нашему, нежели праздные, суетные забавы, царящие вокруг.

      – Выходит, скоро мы совершим богоугодное дело, почти священнодействие. Лично я намерен возложить на алтарь никак не меньше трёх пожирателей упитанных агнцев.

      Отец д’Олива молчал: казалось, поток богохульств, извергаемый бароном (и на который, заметим, бравый капитан никогда не отважился бы в присутствии французского священника), совсем не задевает его (да так оно, в сущности, и было).

      Обстановку разрядил де Гиш, громко сказав:

      – Дело в том, что на завтра назначена охота на волков, преподобный отец.

      – Я не слыхал об этом, – откликнулся монах, впервые обнаруживая интерес к собеседнику.

      Де Гиш почувствовал себя не в своей тарелке:

      – Но… разве не видитесь вы с господином суперинтендантом?

      – Очень часто: в последний раз мы расстались три часа назад.

      – В этом всё дело. Известию об охоте чуть больше часа.

      – Понятно, господин граф, благодарю вас. Прощайте, господин барон, – бросил он Пегилену.

      – Прошу вас, благословите охотников, отче, – попросил де Гиш, стремясь до конца загладить выходку приятеля.

      Исполнив его просьбу, д’Олива удалился. Глядя ему вслед, граф сказал капитану:

      – Что это на тебя нашло?

      – Сам не знаю, Гиш. Взгляд этого монаха показался мне недобрым.

      – Гневным, вызывающим, злым?..

      – Нет, не то. Просто я знаю, что он наш враг, что он желает французам зла.

      – Не больше, чем любой кастильский подданный, – пожал плечами де Гиш, – положительно, капитанский мундир сделал тебя чересчур мнительным. Сам-то ты, что же, желаешь Испании исключительно блага?

      – Ты прав, конечно, – выдохнул де Лозен. – Надо держать себя в руках.

      – Он посол, – мягко напомнил граф.

      – Да-да,