Шпага д'Артаньяна, или Год спустя. Ораз Абдуразаков

Дело в том, что… э-э…

      – Ну?

      – Это весьма деликатная тема.

      – Вот уж и первое препятствие. Увольте, Маникан.

      – Да нет же, слушайте: дело в том, что герцогу надоело быть изгоем в собственном доме, и он…

      – Герцогу Орлеанскому, не так ли?

      – Само собой. Итак, он с некоторых пор с большим, нежели когда-либо, неодобрением, склонен наблюдать за… вы понимаете, за чем именно.

      – Кажется, понимаю. Неужели возвращаются прежние времена с постоянно обновляющимися любовными треугольниками и галантными похождениями? Так принц недоволен нашим другом?

      – Никто не знает, на кого сердится его высочество, но то, что сердится, – это точно. Началось это после получения некоего письма.

      – Письма, вот как? – насторожился Маликорн.

      – Из Рима, друг мой, – заговорщицки подмигнул ему Маникан, – и с тех-то пор принц ходит мрачнее тучи.

      – А давно ли доставлено письмо? – с самым равнодушным видом поинтересовался снедаемый любопытством Маликорн.

      – Дайте-ка вспомнить… Кажется, это было как раз накануне прибытия послов… нет-нет, днём раньше. Точно!

      – Значит, третьего дня?

      – Верно.

      – Послание от шевалье де Лоррена, не правда ли?

      – Думается, да, – загрустил Маникан.

      – И вы именно поэтому пытаетесь пресечь увлечение графа? Поздновато, дружище. Его излечит теперь только новая страсть либо смерть. Да и так ли уж велика опасность? Не мог же шевалье своим письмом пробудить в принце супружескую ревность: это не в его духе, да и к тому же вовсе ему не выгодно. Ревность, знаете ли, тень любви, а если наш господин внезапно воспылает страстью к жене, несчастный шевалье рискует закончить свои дни в обществе князей церкви. Достойное общество, вполне под стать де Лоррену.

      – Да уж.

      – По-моему, принц попросту зол на принцессу за её причастность к ссылке его любимца. А письмо всего лишь заново всколыхнуло недобрые воспоминания; это пройдёт, уверяю вас, – убеждал друга Маликорн, сам ни минуты не веря в то, что говорит.

      – А ведь и правда, – просиял Маникан.

      – Граф волен по-прежнему безумствовать и страдать: с этой стороны ему ничто не грозит.

      – А принцесса?

      – Это дело другое: тут мы бессильны. Но будьте спокойны, – поспешно продолжал Маликорн, увидев, как вновь осунулось лицо Маникана, – я знаю одну ловкую особу, которая сумеет позаботиться о Мадам.

      – Действуйте, дорогой друг, действуйте! Вы знаете: граф де Гиш умеет быть благодарным.

      Маликорн в ответ лишь вежливо кивнул головой. Сейчас его не интересовала благодарность ни одного графа на свете, ибо он знал: королевская признательность способна его самого сделать графом. Только что он приступил к исполнению воли суверена. И приступив к нему, узнал, что над домом брата короля, первого принца крови, сгущаются тучи.

      XX. Фаворитки

      Прежде чем из моря вышла земля, появился род Рошешуар» – гласил напыщенный девиз знатнейшей семьи Пуату. Семья Мортемар де Рошешуар по праву гордилась своими традициями