Шпага д'Артаньяна, или Год спустя. Ораз Абдуразаков

Наедине?

      – Да, государь, но нам и не было нужды договариваться о чём-либо: всё было известно заранее. Миссия герцога сводится к завершению посольства отца д’Олива.

      – Справедливо. Значит, вы не затрагивали никаких иных вопросов, помимо этого договора?

      – Никаких, – осторожно солгал Кольбер.

      – И господин д’Аламеда не предавался воспоминаниям?

      – Ни разу.

      – Неужели он не упомянул даже о д’Артаньяне?

      – Ни единым словом. Мы говорили только о политике.

      – Удивительно.

      – Разве, государь?

      – Да-да, удивительно! Весь двор только и говорит о давних похождениях испанского посла, о его былых подвигах, о его боевых товарищах, а сам он даже не вспоминает об этом…

      – Как? – упавшим голосом пролепетал министр. – Весь двор?..

      – Ну конечно. Вам не мешало бы иногда покидать свой кабинет, господин Кольбер, раз уж вы стали освобождаться раньше десяти, и прислушиваться к тому, о чём говорят при дворе. Ручаюсь, не пожалеете.

      – Помилуйте, государь! – воскликнул побелевший Кольбер, не слушая короля. – Откуда могло стать известно вашим придворным прошлое герцога д’Аламеда?

      – Арамиса, хотите вы сказать? Во дворце его величают именно так.

      – Господи Иисусе… Пусть так. От кого же они это узнали?!

      – Полно, сударь! Что это вы разнервничались? Двор знает всё обо всех, и я не вижу, почему герцог должен составить исключение.

      – Да потому, что… Но разве вы забыли, государь, о нашем недавнем разговоре?

      – Я ничего не забываю, сударь, – высокомерно сказал король.

      – В таком случае вы помните, о чём говорила герцогиня де Шеврёз.

      – Да правда ли это?

      – Святая правда!

      – Ого! В прошлый раз вы не были столь категоричны в утверждениях. Но даже если это правда, что с того?

      – Что с того?..

      – Да, что с того?! – с вызовом бросил Людовик. – Разве я могу запретить своим подданным обсуждать человека на том основании, что он имеет удовольствие возглавлять общество Иисуса?

      – Да, государь!

      – Что такое? – поднял брови Людовик.

      – Вы можете сделать это, и вы должны, обязаны запретить обсуждение под страхом смертной казни! – воскликнул Кольбер, явственно ощутив под ногами финансовую пропасть.

      – Да вы рехнулись, сударь! – резко сказал король. – Вы отдаёте себе отчёт в своей дерзости?

      – Я? О да, я-то отдаю отчёт себе и по первому требованию готов дать отчёт вашему величеству.

      – Что ж, я жду.

      – Государь, эти пересуды наносят непоправимый ущерб вашим интересам.

      – Не вижу, каким образом.

      – Неразумно восстанавливать против себя генерала иезуитов и повелителя Испании, а значит – одного из самых могущественных людей мира. Сплетни могут оскорбить его, ибо он по природе своей весьма скрытен. А оскорблять его было бы уже не глупостью даже, а настоящим преступлением!

      – Против кого же?

      – Против вас, государь, против мира и против Франции. Герцог