Шпага д'Артаньяна, или Год спустя. Ораз Абдуразаков

возьму сторону Фронтенака, ибо он выступил подлинным рыцарем чести.

      – Маркиз выступил рыцарем чести, отрицая, что вам идёт ваш мундир, сударь?

      – Примерно так, государь, – ответил Пегилен с лёгкостью, дозволенной лишь фаворитам.

      – Это не очень понятно, но мы полагаемся на ваше чутьё и щепетильность, капитан.

      – Благодарю ваше величество.

      Король напоследок окинул взором явившихся, взял на заметку отсутствующих и сказал:

      – Прошу вас оставить нас, господа, мы проследуем в часовню.

      Толпа в спешке, не исключавшей известного порядка, покинула опочивальню. Людовик задержал Кольбера и Лувуа.

      – Сударь, – обратился он к суперинтенданту, – вам есть что сообщить?

      – Ваше величество, я собирался поставить вас в известность о положении дел на Мадагаскаре.

      – Что, уже явился посланник от Монтегю? – взволнованно спросил король.

      – Посланника не будет ещё долгое время, государь, поскольку экспедиция господина Монтегю находится в крайне затруднительном положении.

      – Экспедиция не удалась? По каким же причинам, господин Кольбер?

      – Причины просты, государь: суда Монтегю были небезупречны ещё во Франции. Легко представить, что сделали с этими кораблями штормы южных морей. К тому же Мадагаскар оказался вовсе не тем райским садом, которым он рисовался воображению наших прославленных флотоводцев, понятия не имеющих о сиханаках. И вряд ли стоило нарекать колонию Островом Дофина, едва заняв крохотный плацдарм на побережье.

      Людовик вскинул голову, уловив в словах Кольбера пренебрежительные нотки. Но сполохи царственных очей бесследно канули в черноту глаз министра, и властелин, совладав с собой, бесстрастно произнёс:

      – Как видно, Господь забыл всё то хорошее, что я для него сделал… Мы, разумеется, вышлем им помощь. Но откуда стали известны эти подробности, сударь, если от самого адмирала не было никаких вестей?

      – У моряков своя почта, государь. Встречные корабли обмениваются информацией и письмами. Сведения об экспедиции были доставлены португальским галионом, зашедшим две недели назад в Байонну.

      – Португальцы! Но это же почти испанцы! А задумывался ли господин Монтегю о том, что передача вестей через португальского капитана является государственной изменой?

      – Отчего же, ваше величество? Разве мы находимся в состоянии войны с Испанским королевством?

      – Нет. Однако эта страна – наш традиционный соперник и в Европе, и за океаном. Капитанам нашего военного флота следовало бы об этом помнить.

      – Осмелюсь заметить вашему величеству, что год назад, когда экспедиция отправилась в плавание, мы были в прекрасных отношениях с соседями, а при дворе как раз находился посол Филиппа Четвёртого – герцог д’Аламеда.

      – Нечего сказать, отличный пример дружбы и верности!

      – Кажется, именно эти качества и ценил в герцоге господин д’Артаньян. Да и ваше величество нашли возможным пожаловать ему орден Святого Михаила.

      Король закусил губу, а Кольбер продолжал:

      – К тому же, государь,