Казаки в Абиссинии. Петр Краснов

Камни громоздятся выше и выше, и горы от их черноты кажутся такими мрачными, такими унылыми. Безжалостное солнце раскаляет песок, сверкает на гладкой стороне камня, переливается в знойном голубом небе.

      Возьмешь ружье и бредешь среди мимоз и камней – наблюдать жизнь пустыни. Стадо верблюдов вытянуло кверху свои глупые безобразные морды и, слегка посапывая, бредет, погоняемое арабом в красной чалме и белой куртке, с винтовкой Гра за плечами – здесь без оружия не ездят. Вот козы пасутся под присмотром черной сомалийки в чепце и юбке, далее стадо серых ослов бредет по дороге, помахивая ушами; свернешь с дороги, выйдешь в пески – и мертвая тишина кругом. Смотришь внимательно по сторонам и видишь, как маленькая серая белка пустыни, вытянув кверху пушистый хвост, напоминающий щетку для чистки ламповых стекол, перебегает с места на место и при шуме шагов поспешно прячется в норку, вырытую в земле у развилистых корней мимозы. Зайцы красные, как лисицы, или серые, как мыши, с широкими прозрачными ушами, прыгают по песку. Они почти вдвое меньше своих северных собратьев, шерсть их короче, пушистее, шкурка нежнее, лапы тоньше, хрупче. Маленькие птички чирикают в кустах, серые голуби бесстрашно садятся между колючек мимоз, и над всем парит громадный белый с черными крыльями орел… И чем они питаются, где живут шакалы, что визжат по ночам, где укрываются гиены? Кажется, голый камень, сыпучий песок, колючие мимозы – и только, а между тем между камней кишит своеобразная жизнь пустыни.

      Лагерь устроен. Среди этих песков, подле камней, под которыми таятся скорпионы, протянута коновязь, за нею идут: одна палатка конвоя, четыре индийские офицерские палатки, вмещающие в себя пять офицеров миссии, секретаря и двух врачей, одна большая круглая абиссинская палатка для фармацевта и классного фельдшера, одна круглая египетская палатка для абиссинцев-переводчиков, одна громадная столовая палатка, приемная начальника миссии, далее в жалком подобии кустов ставят три палатки господина Власова. В тылу лагеря в аллеях губернаторского сада помещаются кухни. Таков вид нашего лагеря, окруженного сомалийскими деревнями, в которых всю ночь бьют барабаны и протяжно визжат сомалийские женщины…

      17 (29) ноября, понедельник. Приличный и благообразный полувоенный вид нашего лагеря сегодня нарушился прибытием толпы черных слуг – сомалийцев и абиссинцев, – на голой земле расположившихся возле палаток своих господ. Одетые в белые куртки и белые панталоны, с непокрытыми головами и босыми ногами, они целыми сутками лежат, как собаки, возле палаток или собираются вместе и поднимают крикливый разговор, более похожий на брань.

      – Тасси! – слышу я утром нетерпеливый голос Д-ва, соседа по палатке.

      – Тасси! – повторяется крик еще и еще раз; наконец сам хозяин высовывается из палатки и тогда получает ответ: «Мосье?..» – и курчавая голова Тасси вылезает из-под белого плаща, под которым он спит.

      Тасси утром лениво чистит сапоги и платье, неохотно сметая с него пыль, бежит за хозяином,