Сердце Арронтара. Две судьбы. Ника Соболева

он, ни она не могут ни забыть, ни пережить.

      Нарро сделал несколько шагов вперёд и остановился, не пройдя и половины комнаты. Вгляделся в лицо сестры… Жадное, с голодно мерцающими глазами и дрожащей губой.

      Оно ему не понравилось.

      – Разве ты просила прощения?

      ***

      «Разве ты просила прощения?»

      Глупая, глупая Лирин… Что ты ожидала услышать? Ты ведь давно поняла, что он не забыл и не простил.

      Тот Дэйн, которого ты знала, конечно, простил бы. Но Дэйна больше нет, он умер, а Нарро… он не простит.

      Но ты ведь не можешь просто сдаться? Да, ты не можешь. Потому что прощение – единственное, что тебе по-настоящему нужно, единственное, чего ты ждёшь. И ты выдыхаешь, вновь сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, только бы не разреветься, как маленькая девочка:

      – Прости…

      Его лицо напоминает жёсткую древесную кору. Или камень. Даже глаза, кажется, выточены из камня. Всё тот же холод и равнодушие…

      – Прости…

      Ты повторяешь это слово, как молитву, делаешь шаг вперёд…

      Нарро останавливает тебя всего лишь одним движением головы.

      – У кого ты просишь прощения, Лирин? У кого?

      Она не понимает, о чём он ей говорит, что именно спрашивает, только сжимает ладони всё сильнее, чувствуя, как по щеке медленно ползёт маленькая слезинка.

      Не плакать… Нет-нет, нельзя плакать!

      Всего на одно мгновение в глазах Нарро что-то меняется, словно тень какого-то чувства… Ты даже не успеваешь понять, какого…

      А потом…

      – Я отвечу за тебя, Лирин. Ты просишь прощения у дартхари. И дартхари тебя не прощает, потому что он… Он – не твой брат, Лирин.

      «Он – не твой брат».

      Эти слова крутились в её голове, бесконечно повторяясь, когда Нарро медленно выходил из кабинета.

      Уже на пороге он тихо сказал, не оборачиваясь, словно боялся, что пожалеет:

      – Когда сможешь прийти ко мне не как к дартхари, а как к брату, тогда и поговорим.

      Он шагнул за порог, а она осталась стоять возле окна. И заплакала, больше не смущаясь и не таясь – беззвучно, но оттого не менее горько.

      А утром он уехал.

      ***

      Чем дальше Нарро отъезжал от Арронтара, тем сильнее недоумевал. С одной стороны, ему стало легче – всё-таки стражники, в числе которых не было оборотней, лишь обычные люди или маги, относились к нему безо всякого подобострастия – и это подкупало. А с другой стороны…

      А вот о другой стороне он предпочитал не думать. Вообще.

      Поначалу это было трудно, а потом… А потом новые впечатления затмили собой мысли о том, что – точнее, кого – он оставил в Арронтаре.

      По дороге в столицу всё было совсем другим. Даже небо, даже деревья, даже воздух. Нет, тоже очень красиво, но… не волшебно.

      У Арронтара было тело. Кровь. Сердце. Душа. Живой волшебный лес, подаривший ему великий Дар, назвавший его своим Хозяином… Ему не было равных. И теперь, после стольких лет вдали от Арронтара, после собственного возвращения, Нарро понимал, как никогда – Фрэн была права. Его место там.

      Подобные мысли вызывали досаду.