Сердце Арронтара. Две судьбы. Ника Соболева

ведь он никому не разрешал трогать Вима, даже Лирин…

      Хотя почему – даже? Тем более Лирин!

      Но этот странный человек с тёмными глазами и движениями настоящего хищника завораживал Нарро. И когда Эдигор осторожно прикоснулся длинными пальцами ко лбу Вима и на лице императора мелькнула широкая и совершенно мальчишеская улыбка, Нарро вдруг понял, что хотел бы узнать императора получше. Настолько «получше», чтобы иметь право называть его другом.

      А Вим между тем, понюхав пальцы Эдигора, довольно и очень смешно зафыркал.

      – Интересный хати. Я таких никогда не видел. Насколько я помню, все хати должны быть гладкошёрстными и желательно с голубыми глазами. А твой пушистый, да и глаза тёмные, почти карие.

      – Вима должны были утопить, потому что всё это – и шерсть, и глаза – считается браком.

      Пальцы Эдигора на мгновение приостановили своё движение и застыли на холке Вима, затем, чуть дрогнув, продолжили свой путь.

      – Утопить совершенно здорового щенка… – пробормотал император, покачав головой. – Знаешь… я рад, что дартхари у них теперь именно ты.

      И пока Нарро переваривал эти слова, Эдигор поднял голову и, посмотрев ему прямо в глаза, спросил:

      – Расскажешь?

      Почему-то Вожак сразу понял, о чем спрашивает император. И почему-то не смог отказать.

      ***

      Эдигор попросил, чтобы им принесли чай и завтрак на площадку, как он сказал, «сектора О», и теперь они неспешно поглощали принесённое, беседуя обо всём и ни о чём.

      Нарро даже не понял, как постепенно поведал о себе очень многое. Может быть, тому виной был удивительно вкусный чай, а может, невесомый сырный пудинг с печёными овощами? Или взбитые сливки с фруктами? А возможно, резвящийся на ковре Вим, кусающий себя за хвост?..

      – С тех пор, как ты родился, Аравейн практически перестал навещать нас с Форсом. А я всё хотел на тебя посмотреть. Он очень тобой гордится. Как сыном. Ты знаешь?

      – Знаю. Если бы не Аравейн, я никогда бы не узнал, каково это – иметь отца. У моего настоящего отца вечно не было на меня времени.

      Они обменялись понимающими взглядами.

      – А у моего – желания.

      Эдигор улыбнулся и задумчиво посмотрел в маленькое окошко над головой Нарро, из которого в библиотеку лился яркий и ласковый солнечный свет. Этот свет серебрил волосы Вожака, и императору, когда он в тот момент взглянул на Нарро, почему-то было очень покойно. Как же мало было подобных минут в жизни Эдигора…

      – Помнишь птичье пение, которое послышалось, когда ты открыл библиотеку?

      – Конечно.

      – Это эксперимент одной девушки… Я очень виноват перед ней. Очень. И возможно, завтра она погибнет. Я пока не знаю, будет так или иначе, но в любом случае хочу тебя попросить – если ты увидишь где бы то ни было в замке девушку с ярко-алыми, как кровь, волосами – поговори с ней. Просто поговори.

      – Почему ты просишь об этом именно меня?

      Чашка тихо звякнула о поверхность стола, когда Эдигор, грустно усмехнувшись, поставил её на место и, вытерев