Женщина, которая…. Анна Русских

нащупывая порванную фальшивую пятисотенную купюру.

      На улице ее поджидал рабочий заправки, который получив сотню, бросился протирать стекла. Наконец, села за руль, спрятавшись в маленьком пространстве, словно улитка в своей родной раковине. Хорошо!

      Легкий занавес-туман рассеялся, незаметно соскользнув и растворившись в светлеющей синеве. Сонливость прошла, открылось второе дыхание. Хотелось снова мчаться по тихим и пустым улицам города, который в этот утренний час принадлежал ей весь, со всеми его закоулками и тайнами.

      Заживи меня, Господи,

      окропи безразличием…

      Пожалуй, еще одна такая встреча с псевдо-Костровым – и точно заживит, окропит, избавит от навязчивого фантома. Вот только с ошибками и собственным несовершенством ей придется разбираться самой, пусть даже не сейчас, в следующей жизни. Хотя в следующей жизни предыдущий опыт устареет, все устои и правила поменяются в точности до наоборот, как с модой на толстых и худых, потому, хочешь не хочешь, будешь наступать на те же грабли, свои или чужие, попадаться в хитро расставленные ловушки низменных инстинктов, вращая унылое, скрипучее колесо Сансары.

      Так, что-то она хотела сделать, хотела… Очень важное, или не очень, но хотела! Это «что-то» мешало ей расслабиться и наслаждаться картиной рождения нового дня. Славный будет сегодня день! Весенний, солнечный. И она встретит его вместе с просыпающимся городом. Одна, свободная женщина с занятым сердцем. Занятым ли? Сейчас она сомневалась, словно какая-то натянутая до предела нить, державшая ее в напряжении, наконец, после удара Лошадушки о поребрик, оборвалась и отпустила ее в свободное плаванье.

      По Английской набережной, Адмиралтейскому проспекту – до Дворцовой площади, по Невскому, Лиговке, Расстанной – в Купчино. Или так: по Невскому, Рубинштейна, мимо дома писателя Чулаки, мимо Пяти углов, по Загородному, Витебскому проспекту – в Купчино.

      Старинные аристократы-дома неровной шеренгой жмутся друг к другу. Высокие арочные окна сверкают, отражая быстро летящие призраки-облака. Сейчас, ночью, наслаждаясь в одиночестве гранитными стенами старого города, витыми чугунными решетками мостов, куполами и шпилями, тускло сверкающими позолотой, она чувствовала себя скупым рыцарем, открывшим свой ларец с драгоценностями. «Не собирайте благ земных, где и моль, и ржа, и воры промышляют, но собирайте блага духовные…» Вот дом Трезини как образец жилого дома «для именитых». А этот, следующий за ним, когда-то принадлежал сестре красавца Платона Зубова, последнего фаворита Екатерины Второй. Говорят, именно он послужил прототипом Скупого рыцаря.

      «Все ползало у ног Зубова, он один стоял и потому считал себя великим», – писал о нем современник. Обласканный любовью стареющей матроны, задаренный несметными сокровищами, высокими постами, он взлетел под самые небеса в молодости, но в старости у всех вызывал только отвращение. Будучи одним из самых богатых людей России, ходил в затрапезном виде, отличался скупостью и бесчеловечным отношением к крепостным. В пятьдесят с лишним