Женщина, которая…. Анна Русских

а почти шепотом.

      Притормозила Лена на самом верху. Включила аварийку. В распахнутую дверь ворвался снежный вихрь, дохнул стужей и отступил. Метель постепенно успокаивалась, и бегущая навстречу жемчужная цепь уличных фонарей становилась все ярче, крупнее и отчетливее.

      3:40

      – Не спи, Ванечка.

      Мчаться по набережной, не ограниченной светофорами и перекрестками, наблюдать за нитью огней и плывущими звездочками автомобильных фар на том берегу, – восторг и наслаждение! Финляндский мост, весь в легких, подсвеченных арках, исчез за спиной, а мост Александра Невского, пологий, приземистый, ровной линией соединяющий городской центр с правым берегом, едва обозначившись, стремительно приближается с каждой секундой. Лошадушка, ощутив полную свободу, радостно рвется вперед. Чтобы сдерживать ее пыл на поворотах, эхом повторяющих плавные изгибы Невы, приходится чуть притормаживать. Хорошо! Лети себе, и на часы смотреть не надо.

      Другое дело летом.

      Летом, в пору белых ночей, несешься вот так на Троицкий в надежде весело проскочить на ту сторону, а тебя тормозят: «Стоп, приехали!». Выставляют перед самым носом штакетник, включают мигающий красный. Приходится разворачиваться через все запретные разлиновки и мчаться дальше вместе с остальными опоздавшими бедолагами к Литейному. И что? Еще издалека видишь, как его пролет, разорвав сплошную линию подсветки, словно дразня тебя, начинает медленный подъем. Не притормаживая, летишь вперед по набережной, мимо гуляющей толпы зевак, до следующего моста в надежде, что хоть на него-то успеешь…

      А если в этот ночной час пик окажешься на Васильевском, отрезанном от материка четырьмя мостами? Каждое лето ранним утром, в ту предрассветную пору, когда фонари уже потушены, а бледно-серая туманная дымка вот-вот растает, уступив место несмелым золотисто-пастельным тонам, она попадала в эту историю.

      Сколько раз она сидела в тесном окружении других авто, устало глядя на веселые подвыпившие компании, борясь со сном, слушала магнитолу и, раздраженная бодрыми, неестественно радостными голосами диджеев, с нетерпением ждала, когда же нелепо торчащий вместе с фонарями, дорожными знаками и проводами пролет моста едва заметными рывками начнет опускаться вниз, открывая небо и зовущее вперед ровное полотно дороги. В это время она тихо проклинала Васильевский вместе со всеми мостами, шумную толпу туристов и рассеянных влюбленных, облепивших гранитные набережные.

      Но если проскочить до разводки удавалось, то какой неописуемый восторг она при этом испытывала, как восхищалась неоновым отражением подсветки мостов в темном глянце воды, запахом сирени и прохладным, свежим ветром с залива! Попутно обожала бодрых диджеев с их дурацкими передачами, и всех звонивших им слушателей, и толпу туристов с камерами, и глупых, счастливых влюбленных, рассеянно шныряющих под колесами…

      – Не спи, Ванечка, скоро к бабушке приедем.

      Впереди по курсу обозначился Охтинский мост с тяжелыми опорами и гранитными башнями. А на противоположном