Слоны и песок. Дмитрий Болотов

отличает ворону от голубя. Голубь то и дело клюет (голубь в Курорте тем и поразил меня, что делал необычные движенья). Ворона, прежде чем сделать действие клювом, делает множество разнообразных действий, и за ней стоит понаблюдать.

      Ворона на моем лугу. Ветер шевелит вокруг нее короткую траву.

      В траве две птицы: важная ворона и неважный скворец, чуть видный из травы.

      Вот бабушка любознательная, что спрашивала про апостола Андрея, оглядываясь, направляется к кладбищу, где клюют землю утренние скворцы.

      Приятно и оттого, как скворец проворно движется в траве, и как быстро трр, взмахивая крыльями, перелетает.

      Утром парень в бежевом пиджаке с маленькой сумкой оглянулся на такого же бежевого голубя.

      Среди мокрой скошенной травы деловито прохаживаются две вороны.

      За оградой кладбища далекие скворцы. Я назвал деловитой ворону. Так вот, деловит и голубь. Но не скворцы.

      По дороге на ужин на клумбе я видел дрозда. Дрозды одиночки, а скворцы, так же как и воробьи, стайные птицы.

      Юра красный

      На стене дворца, обращенной к церкви, студенты академии Приборостроения нарисовали околометровый х-й. Пока решался вопрос, кому закрашивать: церкви или приборостроителям, х-й продержался. Юра ходил в поисках краски. Петросян обещал студентов.

      Юра красит у дворца оградку газона. Саша-каратист попил св. водички и, присев на корточки, вылил остаток себе за загривок.

      Над зеленой поляной плавно пролетел кусок полиэтилена и застрял в кроне.

      Юра стелит полиэтилен, чтобы не запачкать землю краской, и подкладывает под себя поролон.

      Юра нюхал цветочки, а от самого пахнет вонючей краской.

      А в другом окошке тоже мужички: на корточках красят оградки, и благоухают цветочки.

      Настоятель учит, как действовать в случае вторжения «Пусси Райот»:

      – Главное, Димыч, камеру выбивай. Камера выбивается точным ударом в челюсть.

      Пророк: Вам художник нужен? Патриарх отвечает: не нужен. Значит, и ничего вам не нужно. И ничего вам не светит!

      Настоятель дал задание пересчитать крестики на Феодоровской, и повесить еще три. Когда-то я вешал крестики, икона выскочила из киота, ударилась о подсвечник, и Богородица получила ссадину под глаз. А крестики кинулись врассыпную.

      Зина про Пророка: такой слух у него… Про себя говоришь – а он отвечает.

      На обеде Володя с дьяконом обсуждали глобальное таянье льдов, а от него перешли к потоплению кораблей: от потепленья к потопленью.

      Насчитал на Пророке четыре рубашки. Пуговиц недочет. Поверх рубашек серо-зеленый плащ, заколот английской булавкой.

      Настоятель сжег блокнот с моей любимой бумагой. Я писал на ней месяцами, а хватило б на годы.

      За трапезой Володя говорит, что в войну женщины с танкистами предпочитали не связываться. Они вечно чумазые, и гибли часто. Вот летчики, другое дело.

      Листочки кинули в печку, и никто на них ничего не написал.

      – Так не празднуется