Слоны и песок. Дмитрий Болотов

ребенка.

      Вот и пасмурно сегодня уже не по-зимнему.

      От пасмурности в церкви сделалась полумгла.

      Вчерашние ручьи обмелели.

      В такой погоде есть нечто тягучее: будто глазами тянешь… смотришь на снег и тянешь, как тесто…

      Вот уже и дети на велосипедах покатились по сырой земле.

      Как полная луна – сегодня полное солнце.

      Яковлевна посадила у крыльца деревца. Ее уволили, и вскоре умер муж. Шиповник прошлогодний с сухими плодами, и луковицы на клумбе дали ростки. Приятно смотреть на землю и ростки из нее, и на сухой шиповник, зная, что скоро все зазеленеет.

      Пахнуло молодой крапивой.

      Евгеньевна сказала, что в этом году жизненный цикл растений прошел очень быстро: за три дня вместо двух недель.

      Любуюсь бледностью голых ног.

      Записываешь, чтобы приохотить руку к письму и глаз к наблюдению.

      Записывание требует ритма. Ритм задается движением: от подоконника к подоконнику.

      На улице приятный ветерок. Жених подхватил невесту, фотограф их щелкнул.

      Люблю летнее солнце на закате в церковных дверях. «Слава Тебе, показавшему нам свет!» – и солнце ровно напротив входа.

      Мне стало нравиться, что набегает мгла.

      Хожу туда-сюда среди картин (иконы) и статуй (девушки).

      Девушки у кустов: кто на складном стульчике, кто на коленках, кто прямо на попе – рисуют нашу церковь.

      До чего же красивым бывает облачное небо: ветер его расчешет, солнце подсветит.

      Пасмурные дни располагают к сосредоточенности, ясные – к рассеянью.

      В юности строчки приходят сами, в старости же тянешь из пальца.

      Ветер тревожит, и в то же время утешает.

      В эти дни солнце не спешит садиться, а присаживается.

      Три разных ветра: один в траве, другой в деревьях, третий в облаках.

      Ветер разгулялся, уронил железную урну. Теперь он дует, как в Канзасе, и ни о чем, кроме него, думать уже невозможно.

      Брызнул

      Самый лучший момент за вчерашний день: Тимофей брызнул в Мику тростью от кларнета. Ее размачивают в маленькой чашечке.

      У Вас желудок, говорит, больной, или кишечник: вот он (серебряный крест) на Вас и почернел.

      Пошел стекло выбрасывать: кто-то принес в церковь штук двадцать банок. А на помойку кто-то выбросил диван. На нем сидит пара бомжей. Пока выбрасывал банки, прислушался, о чем говорят.

      – Вон менты проехали.

      Вспомнилась картинка из школьного учебника: фашист пролетел.

      Женя сказала, уходя на обед, что задержится. Она занозила пятку, и Наташа будет ей вынимать.

      Когда цесаревич ложился спать, к нему приводили солдата рассказывать сказки. Из предосторожности, что в комнату войдет императрица, его сажали под кровать. Цесаревич свешивался головой с кровати, когда в спальню случайно вошла императрица.

      Бабка нарвала сирени, в церковь принесла. Слышу, говорит свечнице: дочка умерла… внучка умерла…

      Саша-каратист