Фатум. Том второй. Голова Горгоны.. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

кто это мог сделать, Симон?

      Ротмистр стянул с головы драгунскую каску с пестрой лентой из змеиной шкуры; жесткие пальцы гребнем пробороздили седой бобрик, взгляд утратил мягкость и колко сверкнул:

      – Vacero.

      Луис глубоко втянул воздух, словно получил удар ниже пояса.

      – Ты веришь в НЕГО?

      – Si, команданте, – в глазах бесстрашного Бернардино мелькнул суеверный страх.

      За спиной всхрапнул конь. Луис повернул голову. По крупу его гнедого любимца рассыпалась мелкая дрожь. Капитан обнял тугую дугу шеи коня и уткнулся горячим лбом в трепещущий бархат ноздрей.

      – Дьявол! У меня предчувствие, Симон: пока мы сбивали задницы на Славянке, в Санта-Инез что-то случилось…

      – Ну вот, когда узнаете, команданте, тогда и примете решение. А сейчас не жгите душу. Оно того не стуит. И знаете, дон, – глаза ротмистра сузились. – Нет, она… не потерялась… Посмотрите правде в глаза… Она просто не захотела, чтобы ее нашли.

      Луиса передернуло, лицо напряглось, точно мышцы вот-вот собирались прорваться сквозь кожу.

      – Не верю! – прохрипел он.

      – А вы смиритесь с этой мыслью, дон! – ротмистр по-ложил свою ладонь на плечо команданте.

      – Никогда! Слышишь, никогда! И убери свою руку, черт одноухий, или я сломаю ее тебе! – Луис застонал, раскачиваясь телом, а потом, прижигая волей свое отчаяние, процедил сквозь зубы: – Поднимайте людей, ротмистр! Час расплаты не за горами. Быть готовыми к сшибке!

      – Эскадро-о-о-он! По коням!

      Ржание лошадей и лязг оружия потонули в дробном топоте. Еще двести футов, и молотьба копыт превратилась в шепот. Еще пятьдесят – во вздох. Еще двадцать – в воспоминание.

      Глава 12

      Желудок Терезы подкатил к горлу. Легкие с трудом отцеживали воздух. Задушенная страхом, в потемневшей от пота ночной сорочке, она сумела лишь краем глаза увидеть внизу любимого.

      Лицо Диего испугало девушку: его корчила ярь, которая, казалось, разворачивала под кожей свои тугие кольца.

      – О, Sancta Sanctorium!⁵⁶ – прохрипел майор. Глаза мстительно сузились. Мысли рвались от него дикими скакунами. – Кто бы ты ни был! Перестань валять дурака! За мной закон!

      – Закон здесь один – сила! И этот закон – Я! – ОН дико захохотал, рывком притянув к себе вконец затравленную пленницу.

      Дыхание майора засбоило. Деланное хладнокровие лопнуло, как волдырь, и под ним заплескался ужас.

      – А я уж думал – тебя убили, де Уэльва! Опередили меня! – меч глухо уткнулся заточенным острием в доску.

      – Не стоит так переживать, – огрызнулся испанец и обмер. – Откуда ты знаешь мое имя?

      – Я знаю всё, андалузец, но на моих устах печать.

      Диего осенило: «Черные Ангелы! Vacero!»

      – Ты угадал, майор! Я – Vacero! – при этом откровении существо смазанным движением руки швырнуло девуш-ку. Тереза кувыркнулась как сломанная кукла, оторвалась от половиц и, проломив резные перильца балюстрады, сорвалась вниз, обрушив на испанца обломки.

      Тело

56

О, Sancta Sanctorium! – О, Святая Святых! (лат.).