Восхождение. Пётр Азарэль

отец хочет познакомить меня с каким-то красавцем из его министерства. Я же не могу ему бесконечно лапшу на уши вешать, – выпалила Лена.

      – Тут что-то новое. Он знает, что мы встречаемся, и при этом торопится, – заметил Яков.

      – Он хочет, чтобы я была счастлива. И пока отец занимает солидное положение, он считает, что самое время выдать дочь замуж.

      – За украинца или русского, верно? – усмехнулся Яков. – Зачем ему зять-еврей. Он может и карьере повредить.

      – Не мели чепуху, Яша. Времена сейчас другие, к вам отношение очень изменилось к лучшему. Никакой дискриминации нет. Евреи на высоких постах в правительстве, – убеждённо проговорила Лена.

      – Дорогая, мне кажется, ты страдаешь наивным прекраснодушием. Подумай сама! Люди, которые несколько лет назад были гонителями, душителями свободы, вдруг стали демократами и филантропами? – продолжал он. – Да в душе они такими же и остались. Просто им спустили сверху новые инструкции.

      – Мой отец – порядочный человек. Он хорошо к тебе относится.

      – Возможно, что и так. Среди русских и украинцев всегда было много благородных людей. Надеюсь, и сейчас тоже. Еврея Бейлиса, между прочим, служащего хлебозавода на Подоле, защищали лучшие юристы, а учёные, писатели, общественные деятели России выступили с воззванием против мракобесного суда, за честь и достоинство народа. Как еврейского, так и своего, которое было бы униженно несправедливым юдофобским приговором. И они тогда победили, – искренно проговорил Яков. – Но чёрная сотня здесь тоже всегда была, есть и будет, она бессмертна.

      – Я не понимаю, к чему ты клонишь?

      – Твой отец наверняка не глупый человек, раз в такие верхи попал. И он понимает, что в один прекрасный день я могу поставить вопрос об отъезде. При таком окружении это ему, скорее всего, повредит.

      Лена обиженно вскинула глаза, её прекрасное лицо порозовело.

      – Отъезд, зачем тебе он нужен? Это же сумасшествие какое-то.

      – Сотни тысяч. Неужели все сумасшедшие? – усмехнулся Яков.

      – Значит у тех, кто уезжает или уже уехал, были свои причины, – не уступала Лена.

      – Ты можешь сейчас гарантировать, что у меня, у моих родителей или родственников не найдётся каких-либо причин?

      – Я не знаю.

      – Вот и я тоже не могу тебе ничего обещать. Я очень тебя люблю, Лена. Поэтому хочу быть честным перед тобой. Я не знаю, как может всё повернуться здесь, не могу просчитать свою, нет, нашу судьбу на всю жизнь. Я не бог и не пророк. Ты должна это принять в расчёт и решить – если так случится, поедешь со мной, бросишь ли все ваши богатства, родителей, родину, наконец?

      Короткий звонок в дверь мгновенно вернул их к действительности. Напряжённое лицо Лены приобрело выражение девичьей озабоченности.

      – Ой, Яшенька, это мои вернулись. Который час? Ого, половина двенадцатого. Ну и заболтались мы. Я даже постель свою не заправила.

      Звонок настойчиво повторился.

      – Поговори с отцом о чём-нибудь, хорошо? – попросила