Средний пол. Джеффри Евгенидис

– зарабатывал на жизнь, покупая и продавая спиртное.

      – Что делать, если все эти американцы пьяницы? – оправдывался он через несколько минут, когда ящики были погружены.

      – Ты должен был раньше мне сказать! – гневно кричал Левти. – Если нас поймают, я не получу гражданства и меня отправят обратно в Грецию.

      – А у тебя разве есть выбор? Может, у тебя есть работа получше? И не забывай, мы оба ждем детей.

      Так началась криминальная жизнь моего деда. Следующие восемь месяцев он занимался вместе с Зизмо контрабандой спиртного: они вставали глубокой ночью и обедали на рассвете. Он усвоил сленг нелегальной торговли и четырехкратно расширил свой словарный запас. Научился называть спиртное «хуч», «бинго», «беличьей мочой» и «обезьяньими помоями», а питейные заведения «разливухами», «кабаками», «барами» и «рюмочными». Он заучил расположение всех подпольных баров, всех похоронных контор, которые бальзамировали тела не благовониями, а с помощью джина; все церкви, где прихожанам предлагалось не только освященное вино; и все парикмахерские, где в банках и склянках хранился дешевый джин. Левти подробно ознакомился с береговой линией реки Детройт, со всеми ее потаенными заводями и секретными причалами и научился распознавать полицейские катера на расстоянии в четверть мили. Занятие контрабандой требовало хитрости и ловкости. В широком масштабе бутлегерство контролировалось мафией и Пурпурной бандой. Но из соображений благотворительности они сквозь пальцы смотрели на любительское предпринимательство, когда речь шла о ночной поездке в Канаду и обратно на каком-нибудь рыболовецком суденышке. Женщины, пряча под юбками галлоны виски, переправлялись на пароме в Виндзор. И крупные воротилы, до тех пор пока это не мешало их деятельности, не препятствовали этому. Зизмо же действовал с куда большим размахом.

      Они совершали свои операции по пять-шесть раз в неделю. В багажник «паккарда» помещалось четыре ящика и еще восемь на просторном заднем сиденье. Для Зизмо не существовало ни правил, ни чужих территорий.

      – Как только они приняли сухой закон, я тут же пошел в библиотеку и изучил карту, – говорил он, объясняя, как он занялся этим делом. – И увидел, что Канада и Мичиган вплотную прилегают друг к другу. Тогда я пошел и купил билет до Детройта. Я приехал сюда нищим и пошел в греческий квартал к свату. Знаешь, почему я разрешаю Лине водить машину? Потому что она куплена на ее деньги. – Он удовлетворенно улыбнулся, но потом мысли его приняли другой оборот, и его лицо потемнело. – Хотя имей в виду, я вообще-то не одобряю, когда женщины сидят за рулем. А теперь им еще дали и право голоса! Помнишь спектакль, на который мы ходили? – проворчал он. – Они все такие. Дай им волю, и они займутся любовью с быком.

      – Это же просто миф, Джимми, – возразил Левти. – Его же нельзя понимать буквально.

      – Почему? – осведомился Зизмо. – Женщины отличаются от нас. У них плотская природа. Самое лучшее, что с ними можно сделать, – это запирать их в лабиринте.

      – О чем ты?

      – О