Средний пол. Джеффри Евгенидис

«Сер». Буквой «К» были отмечены страдающие конъюнктивитом, а буквой «Т» – больные трахомой. Но при всей своей компетентности медики не могли распознать рецессивную мутацию, таящуюся в пятой хромосоме. Ее нельзя было определить на ощупь или обнаружить с помощью крючков.

      Теперь в поезде вместо регистрационных номеров Левти и Дездемона держали в руках путевые карточки: «Предъявить кондуктору: сообщите предъявителю о необходимости пересадки и укажите место назначения, так как предъявитель не владеет английским языком. Место назначения: Главный железнодорожный вокзал, Детройт». Они сидят рядом на свободных местах. Левти с возбужденным видом смотрит в окно. Дездемона, с полыхающим от стыда и гнева за пережитые унижения лицом, сидит, уставившись на свою шкатулку.

      – Я больше никому не позволю притронуться к моим волосам, – говорит она.

      – Тебе очень идет, – не оборачиваясь, откликается Левти. – Ты стала похожа на американку.

      – Я не хочу быть похожей на американку.

      На острове Эллис Левти уговорил Дездемону зайти в отделение Христианского союза женской молодежи. Войдя внутрь, в платке и шали, через пятнадцать минут она вышла в приталенном платье и шляпке с мягкими полями, похожей на цветочный горшок. На ее припудренном лице проступала ярость: для довершения картины активистки Христианского союза еще и обстригли ей косы.

      С одержимостью человека, ощупывающего дыру в кармане, она уже в пятнадцатый раз запускала руку под шляпку, чтобы прикоснуться к своей голове.

      – Это первая и последняя стрижка, – повторила она. (И она сдержала слово. С тех пор Дездемона отращивала волосы, как леди Годива, нося всю их огромную массу под сеточкой и тщательно моя по пятницам; она обрезала волосы только после смерти Левти и отдала Софии Сассун, которая продала их за двести пятьдесят долларов парикмахеру. Тот, по ее словам, изготовил из них целых пять париков, один из которых позднее был приобретен Бетти Форд, так что во время похорон Ричарда Никсона нам удалось увидеть волосы моей бабки на голове жены бывшего президента.)

      Однако горе моей бабушки объяснялось не только этим. Когда она открывала шкатулку, то видела внутри лишь свои косы, перевитые траурными лентами. Больше там не было ничего. Проделав с коконами шелковичных гусениц такой огромный путь, она была вынуждена распрощаться с ними на острове Эллис. Шелковичные гусеницы числились в списке паразитов.

      Левти не отходил от окна. Всю дорогу от Хобокена он рассматривал потрясающие виды: электрические трамваи, поднимавшие розовощеких пассажиров на холмы Олбани, и заводы, полыхавшие, как вулканы. А однажды, проснувшись на рассвете, когда поезд проезжал мимо очередного города, он принял здание банка с колоннами за Парфенон и решил, что снова оказался в Афинах.

      Но вот они миновали реку Детройт, и впереди замаячил сам город. Теперь Левти рассматривал автомобили, припаркованные у тротуаров и напоминавшие огромных жуков. Повсюду