Средний пол. Джеффри Евгенидис

части Пирея.

      Будучи грамотными, демократически настроенными, психически устойчивыми, сертифицированно здоровыми и состоящими в браке (правда, с ближайшим родственником), мои дед и бабка не видели никаких оснований беспокоиться. Каждый из них имел при себе двадцать пять долларов, а также спонсора – кузину Сурмелину. Всего лишь за год до этого ежегодная квота на въезд иммигрантов из Южной и Восточной Европы была уменьшена с 783 тысяч до 155 тысяч. Так что попасть в страну без спонсора или выдающихся профессиональных рекомендаций стало практически невозможно. Чтобы увеличить шансы, Левти отложил в сторону французский разговорник и взялся заучивать четыре строки из Нового Завета. На «Джулии» было достаточно тайных осведомителей, знакомых с тестом на грамотность. Лицам разных национальностей предлагались разные отрывки из Писания. Для греков – Евангелие от Матфея, глава 19, стих 12: «Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного».

      – Скопцы? – содрогалась Дездемона. – Кто тебе это сказал?

      – Это отрывок из Библии.

      – Какой Библии? Только не из греческой. Пойди узнай еще у кого-нибудь, что входит в этот тест.

      Но Левти только показал ей карточку, на которой сверху был написан текст по-гречески, а снизу по-английски, и снова повторил абзац, заставляя ее запомнить, – не важно, понимает ли она.

      – Мало нам было скопцов в Турции? Теперь мы еще и здесь будем говорить о них.

      – Американцы впускают всех, включая скопцов, – пошутил Левти.

      – Тогда они могли бы позволить нам говорить по-гречески, раз они такие гостеприимные, – посетовала Дездемона.

      Лето заканчивалось, и однажды ночью так похолодало, что Левти стало не до разгадывания комбинации корсета, и вместо этого они просто прижались друг к другу под одеялами.

      – А Сурмелина встретит нас в Нью-Йорке? – спросила Дездемона.

      – Нет. Нам надо будет поездом добраться до Детройта.

      – А почему она не может нас встретить?

      – Это слишком далеко.

      – Ну и ладно. Все равно она вечно опаздывает.

      Края брезента непрерывно хлопали на ветру. Планшир шлюпки покрывался изморозью. Им был виден край трубы и выходящий из нее дым, казавшийся заплаткой на ночном звездном небе. (Они и не догадывались, что эта полосатая скошенная дымовая труба уже говорила им об их будущей родине, нашептывая о Руж-ривер и заводе «Юниройял», о Семи Сестрах и Двух Братьях, но они не слушали; они только морщили носы и прятались от дыма.)

      Но если бы промышленная вонь не стала в этом месте так настойчиво вторгаться в мое повествование, а Дездемона и Левти, выросшие в сосновом аромате горного склона и так и не привыкшие к грязной атмосфере Детройта, не начали бы прятаться в шлюпке, они бы ощутили новый запах, примешивавшийся к холодному морскому воздуху, – влажный запах земли и мокрой древесины. Запах суши. Нью-Йорка. Америки.

      – А