Во всем виновата книга – 2. Элизабет Джордж

будут многие месяцы, и за это время он сможет сбежать.

      На редкость точные замечания. Томас был горд за брата Рамиро.

      – Но как вы вынудите его говорить у себя дома? Орудия правды лежат в двух этажах под нами.

      Рамиро пожал плечами:

      – Скажу ему как есть: нам важнее найти еретика, стоящего за «Компендиумом», чем наказать тех, через чьи руки книге пришлось пройти. Ашер бен Самуэль – богатый человек. Он может потерять не только жизнь. Он знает, что если предстанет перед трибуналом и будет признан виновным, то не просто подвергнется очищающему огню: все его имущество изымут, а жена и дочери окажутся на улице. – Рамиро улыбнулся. – Он скажет правду. И тогда мы ступим на следующий камень.

      Томас медленно кивнул. План заслуживал внимания.

      – Тогда сделайте это. Начните сегодня. – Он похлопал по странной металлической обложке «Компендиума». – Я хочу, чтобы еретика нашли. Чем раньше мы его найдем, тем скорее его душа очистится в аутодафе.

5

      Глядя из-под капюшона черной сутаны, прикрывавшего лицо, Аделяр рассматривал в сумерках улицы Авилы. Он был рад оказаться на свежем воздухе. В последнее время он очень редко выходил из монастыря. Весна вступила в свои права, о чем свидетельствовало оживление среди горожан. Когда наступит лето, они, вплоть до глубокой темноты, будут вялыми из-за жары.

      Брат Рамиро нес тщательно завернутый в ткань «Компендиум», прижимая его к груди скрещенными руками. Пересекая городскую площадь, Аделяр взглянул на обугленные столбы, у которых еретики были освобождены от грехов очистительным пламенем. Он не раз видел здесь аутодафе после прибытия из Франции.

      – Заметьте, прохожие отводят глаза и обходят нас стороной, – сказал Рамиро.

      Аделяр и правда это заметил.

      – Не понимаю почему. Они не могут знать, что я член трибунала.

      – Они и не знают. Они видят черные сутаны и понимают, что мы доминиканцы, члены ордена, который заведует инквизицией, и этого достаточно. Печально.

      – Почему?

      – Вы инквизитор, а я простой нищенствующий монах. Вам не понять.

      – Я не всегда был инквизитором, Рамиро.

      – Но вы не знали Авилу до прихода инквизиции. Нас приветствовали улыбками и с радостью принимали везде. Теперь никто не смотрит мне в глаза. Как вы думаете, почему они отводят взгляды? Скрывают какие-то ереси?

      – Возможно.

      – Тогда вы не правы. Это значит, что одеяния монахов нашего ордена теперь связаны для них с публичным сожжением еретиков, и ни с чем другим.

      Аделяр никогда не слышал, чтобы его товарищ говорил такие вещи:

      – О чем вы, Рамиро?

      – Я говорю, что мы не тот орден, который замыкается внутри стен. Мы всегда шли к людям, помогали больным, кормили бедных, облегчали боль и горе. Но участие ордена в защите веры, кажется, стерло всю память о столетиях добрых дел.

      – Следите за своими словами, Рамиро. Вы играете с ересью.

      – Вы хотите меня обвинить?

      – Нет. Вы – мой друг. Я знаю, что вы говорите от чистого сердца и