Саламанкеро. Анна Михалевская

было стыдно. И одно дело – провести вечер с девушкой и забыть, но чтобы дни напролет о них говорить и думать – этого он понять не мог. Обласканный женщинами Эймар сидел в углу, потягивал вино и мечтал, что когда-нибудь встретит такую, как мама, и обязательно влюбится. Мечты перебивала пустая болтовня завсегдатаев трактира.

      Тем для пересуд было немного – любовные связи знатных особ, да выходки соседского дукэ-самодура, прозванного Коршуном.

      «А вы слышали, Коршун заключил союз с Туаратом против северных герцогств?»

      «Лучше туарское иго, любезный, чем прожить еще год под каблуком моей жены… А видели новую любовницу графа N? Еще та штучка! Эх, я бы с ней зажил!»

      «И что бы вы с ней делали? Отправили бы туши свежевать в вашу мясницкую? Вот послушайте, дукэ соседний совсем озверел-то, говорят, на границе иноземцев вешают. Всех! Кроме молодых девиц, конечно. Их сразу – в гарем.»

      «И я говорю, от женщин все беды. Эй, хозяин, вина!»…

      – Хорошо, оставим в покое зазнобу по имени «Никак», – Леон стал непривычно серьезен, погасил улыбку, – дружище, ты ничего не хочешь сказать?

      Неужели догадался? Эймар опустил глаза…

      Уже год он баловался кулачными боями в трактире Урса. Первый раз попробовал ради куража и вовсе не надеялся на победу – рыбак был намного шире в плечах и крепче, однако верх одержал Эймар. И к тому же получил в награду пару зольдо. А потом он смекнул, что так может собрать средства на свою давнюю мечту – побег из Женавы, и стал регулярно меряться с рыбаками силой. Если не везло, юноше приходилось довольствоваться синяками, а если удача улыбалась – добавлялись еще монетки. Так в тайнике потихоньку копились тенаро и зольдо. Просить у отца денег он бы ни за что не стал, а жить с ним бок о бок больше не мог.

      Эймара беспокоила лишь память об Флории: казалось, он предаст ее, если уйдет из дома. Но рассудок говорил, что мамы больше нет, и юноша уже ничего для нее не сделает. А если задержится в Женаве, предаст себя. Здесь Эймар навсегда останется слабым мальчишкой, отмеченным судьбой разноцветными глазами. И плевать, что теперь его шпага выигрывает все драки в Баккарассе. Что стоит десяток обозленных матросов по сравнению с отцовским безразличием?

      Он возвращался мыслями к последней стычке и вспоминал светловолосую девушку. Ее взгляд преображался от растерянности к надежде – она поверила в Эймара. Тот смог ее защитить и на мгновение стал для нее героем. Что-то тогда поменялось в нем, и юноше захотелось поменять все вокруг…

      – Нет, – отрезал Эймар, с вызовом посмотрел на Леона.

      Пусть дядя думает, что он хорохорится из-за девчонки. Когда-нибудь Эймар все равно сбежит, но Леону лучше не знать об этом…

      Юноша возвращался из Баккарассе после не очень удачного боя – была ничья, и он упустил все свои тенаро. Шел в обход, не имея желания объясняться ни с отцом, ни с Леоном. Дорогу к Высоким воротам запрудила толпа, и Эймар врезался в самую ее гущу, надеясь проложить путь локтями. Не тут-то было! Людской поток не спрашивал, куда ему надо, а нес