История обыкновенного безумия. Чарльз Буковски

что, звонили от тебя в другой город?

      – Нет. Я их и знать не знал. Дело было совсем в другом.

      – У меня разговор по местной линии.

      – Тогда звони, мать твою.

      Я прикончил первое пиво и с размаху зашвырнул пустую бутылку в большой деревянный ящик (размером с гроб), стоявший посреди комнаты. Хотя домовладелица выдавала мне два помойных ведра в неделю, вместить туда весь мусор можно было, лишь разбив все бутылки. Я был единственным в округе обладателем двух помойных ведер, но ведь, как говорится, в своем деле каждый талантлив.

      Одна неувязочка: я всегда любил ходить босиком, а часть стекла от битых бутылок все-таки летела на ковер, и осколки впивались мне в ноги. Это моего доброго доктора тоже бесило – каждую неделю приходилось выковыривать эту гадость, пока в приемной какая-нибудь милая старая дама помирала от рака, – вот я и научился самолично вырезать большие осколки, а тем, что помельче, предоставлял полную свободу действий. Конечно, если ты не слишком навеселе, ты чувствуешь, как они впиваются, и тут же их достаешь. Это лучший вариант. Тотчас же выдергиваешь осколок, кровь бьет тонкой струйкой, как сперма, и ты чувствуешь, как в тебе начинает просыпаться герой – то есть во мне.

      Безумец Джимми держал в руке телефонную трубку и с удивлением ее разглядывал.

      – Она не отвечает.

      – Тогда положи трубку, засранец!

      – А телефон звонит себе и звонит.

      – Последний раз говорю, положи трубку!

      Он положил.

      – Вчера ночью одна бабенка у меня на физиономии сидела. Двенадцать часов. Когда я из-под ее задницы выглянул, уже солнце вставало. Старина, у меня такое чувство, будто язык пополам разорван, такое чувство, будто язык раздвоен.

      – Вот было бы классно!

      – Ага. Я мог бы обрабатывать сразу две мох-натки.

      – Вот именно. И Казанова бы в гробу обосрался.

      Он возился со своей панамой. Что до прямой кишки, то у него обнаружились некоторые симптомы геморроя. Очень плотный ректальный сфинктер. Панамский Малыш. Простата несколько увеличена и мягкая на ощупь.

      Потом бедный разъебай встрепенулся и вновь набрал тот же номер.

      Он возился со своей панамой.

      – Звонит себе и звонит, – сказал он.

      Так он и сидел, вслушиваясь в гудки, скелетно-мышечная система напрочь заебана – я имею в виду дерьмовую осанку (кифоз). Не исключена аномалия на уровне пятого позвонка (поясничного).

      Он возился со своей панамой.

      – Звонит себе и звонит.

      Я подошел и положил трубку. Потом я вскрикнул:

      – А, черт!

      – В чем дело, старина?

      – Стекло! Всюду стекло на этом ебучем полу! Я стоял на одной ноге и выковыривал из другой стекло. На сей раз стеклышко было со вкусом. Оно задело фурункулы. Тут же хлынула кровь.

      Я добрался до кресла, взял старую, заляпанную красную тряпку, которой обычно вытирал кисти, и перевязал ею свою кровоточащую пятку.

      – Тряпка-то грязная, – сказал Безумец Джимми.

      – Мозги