Инкубатор. Книга II. Олег Готко

как звали хозяина, истосковавшись по простому человеческому общению, перед тем, как взяться основательно за рассказ, сначала принёс путникам по увесистой порции вяленого мяса, шмату хлеба и объёмистому жбану с холодным квасом. И лишь когда они принялись за трапезу, заговорил.

      Повествование он начал, естественно, с себя любимого. Обстоятельно, пользуясь тем, что рты слушателей набиты едой, поведал, как, отправив жену с дочкой и младшим сыном от греха подальше на север к дальним родичам, остался доедать припасы, чтобы те ворогу не попали. А что ещё, если подумать, простой корчмарь может сделать для горячо любимой родины, как не истребить, не щадя живота своего, всё съестное?

      С другой стороны, надеялся, конечно, и на то, что супостат тут вообще не объявится. Нечисть-то прёт по прямой строго на восток. Говорят, оберег тайный силы необычайной надобно ей отыскать, чтобы всем светом завладеть. Ведёт же нелюдей могучий Полудник, оттого и жара стоит неслыханная. А послано же это исчадье стране в наказание – за то, что мятежники во главе с Зималином свергли законного царя…

      Тут Ахайло с облегчением выдохнул, прожевал мясо и перебил рассказчика:

      – А что же наше войско?

      – Говорят же тебе, чудак-человек, что Полудник непобедим! – воскликнул Бранзя. – Как шарахнул он своей силищей по нашим, так только ошмётки полетели! Волшебник этот зималинский, хоть силу царского на себя и перебрал, но… Тот, толковали знающие люди, отдавал её без особой охоты, отравили его будто бы. Посему полностью овладеет новый кудесник силой чародейской только на сороковой день после смерти старого чудодея.

      – Так ты говоришь, когда Лостя сковырнули? – вступил в разговор Отес.

      – Где-то через неделю после солнцеворота…

      – А Зималин с волшебником сейчас где? Живы хоть? – спросил с тревогой Ахайло.

      – Живы пока. – Толстяк недовольно скривился. – В Крамене заперлись с остатками войска. Но через день-другой нагрянут нелюди и – поминай как их звали!.. Они ведь тоже знают про сроки, вот и спешат, чтобы волшебник не окреп.

      Ахайло отодвинул пустую посуду и вскочил.

      – Нам тоже поторопиться бы нужно!

      – Надобно, конечно, – кивнул Отес и спросил у корчмаря: – Где тут колодец?

      – Там, во дворе. – Хозяин махнул рукой в дальний конец трапезной.

      Колдун поднялся, взял с лавки суму и пошёл в указанном направлении.

      – Так ты с ним, выходит, в столицу путь держишь? – обратился Бранзя к хорунжему. – Смерти лютой ищешь?

      Ахайло взглянул на него сверху вниз.

      – Зачем же сразу о смерти думать, болван?.. Мыслить надо о том, для чего на свет народился!

      Тот встал с лавки, собрал со стола утварь и, уходя, безрадостно произнёс:

      – Да уж, слышали мы эти речи: двум смертям, мол, не бывать, а одной не миновать… Нет уж, не по мне это! Пора уносить отсюда ноги!

* * *

      В полутёмной трапезной дворца во главе стола сидел с видом приговорённого к смерти новоиспечённый самодержец Зималин І. Одесную стоял придворный волшебник – невзрачный человек лет сорока с