Записки сержанта. Владимир Владимирович Чихнов

выпивки… не без этого, чего греха таить. Но только в выходные. На работе я этим на занимаюсь. Работа есть работа.

      – Там видно будет. Время покажет, – заметил Бобров.

      – Конечно, время покажет, – не спорил Сергей. – Может, я не сработаюсь в вашем цехе. Всякое бывает. В таком случае, я уйду из коллектива. Зачем я вам буду мешать?

      Пашков был худощав, невысокого роста, необычайно подвижен. Добрые веселые глаза. Во всем его облике, поведении была какая-то обескураживающая готовность в лепешку разбиться, а сделать, уважить; хотелось верить каждому его слову.

      Вот уж месяц после столовой все собирались у доски «Будни цеха» и говорили о предстоящем съезде народных депутатов СССР, гласности, сталинизме. Каждый день из газет, радио, телевидения люди узнавали для себя что-то новое, о чем раньше умалчивалось, хранилось за семью печатями. Всякого рода интригующих сообщений приходило более чем предостаточно.

      – В последнем номере «Аргументы и факты» я читал, как Брежнев получал награды, – рассказывал Пашков. – Леня, говорит, звездочку просит. Ведь ему операцию делали, грудь расширяли, чтобы было куда ордена вешать. Наживались за счет народа.

      – В газете писали, как орудовала одна банда, подделывала документы, – глядя себе под ноги, тихо заговорил Сапегин. – В это деле был замешан начальник милиции. Триста тысяч нашли у одного в квартире.

      – Триста тысяч! Да… – открыл рот Плотников.

      – Если бы у тебя, Алексей, были такие деньги, что бы ты с ними стал делать? Ну! – торопил Сапегин Плотникова с ответом.

      – С ума бы, наверное, сошел или запил, – прокашлявшись, ответил за Плотникова Бушмакин.

      – Триста тысяч – это немного. В год по десять тысяч… – прикидывала Копылова, чему-то радуясь.

      – Это в месяц по тысяче… Бешеные деньги, – прищелкнул языком Бушмакин.

      – Не обязательно все тратить. Можно положить на сберкнижку, – Клавдия так бы и сделала.

      Обеденный перерыв закончился, но никто не начинал работу.

      – Товарищи, пять минут рабочего времени потеряли. В чем дело? –поднимал Чебыкин людей. – Надо соблюдать распорядок трудового дня. Давайте на свои рабочие места!

      Клюев работал последнюю неделю: рассчитывался.

      До обеда Сергей Сергеевич еще работал, после обеда, как находило: ничего не хотелось делать, руки опускались. Такого еще не было. «Может, устал? Но недавно вышел из отпуска, месяц еще не прошел. Странно», – пожимал Клюев плечами.

      Он уже не жил с женой: собирался все к одной тут переехать. Если бы можно было начать жизнь с начала, Клюев на этот раз был бы умней: закончил бы институт и не работал слесарем, не собирал грязь.

      – А то работаешь, работаешь, а ничего нет… Сергей, ты вот всю жизнь проработал, а что заработал? – смеялся Клюев над Пашковым, а заодно – и над самим собой. – Ничего мы с тобой не заработали за годы ударного труда. Все кругом наше, а мы ничего не имеем. Хорошие мы с тобой хозяева производства.

      – Так оно, Сергей Сергеевич. Нахлебников еще много у нас в стране. Каждого одеть,