От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю. Мартин Пачнер

слушателей отринуть свои мирские привязанности – к людям, к вещам, даже к себе самим. Обучение поиску выгоды в отстранении от мира было трудным, порой даже парадоксальным. Куда следует отступить ученикам, отказавшимся от мира, если не в самих себя? Некоторые уроки стали знаменитыми, как, например, одна из бесед в Шравасти, где Будда в ответ на вопрос, как назвать его сегодняшнее поучение, ответил, что это сутра о запредельной премудрости, отсекающей заблуждения алмазным скипетром.

      Почему же учение Будды оказалось столь победно привлекательным несмотря на то, что было окутано парадоксами и загадками? Одной из причин явилась его всеобщность. Бывший царевич не пренебрегал даже скромнейшими из слушателей, разговаривал с ними, обращался к ним и обещал им нечто совершенно необычное. Его слова адресовались не к какой-то привилегированной группе, но ко всем и каждому. Все, у кого хватало смелости, могли следовать за Буддой и искать просветления. Каждый мог вступить с ним в спор[198]. Все это сильно отличалось от элитарного учения брахманов, которое Будда критиковал[199]. Если прежнее учение узурпировали брахманы и цари, то Будда обращался к каждому человеку индивидуально и вдохновенно призывал каждого изменить свою жизнь.

      Будда старел, но не считал мудрым поставить кого-либо из учеников выше других, и поэтому отказался назначать себе преемника. Многие из его последователей далеко продвинулись по пути просветления, и все могли сами учить – что и делали, поддерживая друг друга. Несмотря на свою взаимосвязь, последователи Будды были глубоко опечалены и растеряны, когда наставник умер. Разве могли они быть уверены в том, что не допустили ошибок в доктрине, не совершили ложных шагов на своем жизненном пути? До того времени можно было обратиться к Будде за уточнением, в котором он никогда не отказывал, предупреждая и даже стыдя тех, кто цеплялся за ложные верования. К кому же обращаться теперь?

      Следуя воле своего покойного наставника, не желавшего, чтобы у последователей появился единственный вождь, они созвали большой сбор всех учеников. Вместе они могли бы сохранять и устанавливать правила поведения и веры, вместе прийти к согласованному решению о том, что будет впредь значить «быть последователем Будды»[200]. Коллективная память учеников должна была сохранить драгоценные слова, произнесенные Просветленным, исключить возможность проникновения ошибок в такие бесценные поучения, как Алмазная сутра, гарантировать, что верные слова будут передаваться из поколения в поколение. В случае возникновения разногласий следовало, чтобы устранить ошибки и сомнения, созвать другое собрание последователей.

      Если было так важно правильно запомнить слова Будды, почему же никто не подумал записать их? В Индии в эпоху Будды, вероятно, существовала какая-то форма письменности (так называемая письменность долины Инда, возможно, не была полноценной системой письма; ее образцы так пока и не расшифрованы)[201]. Превыше всего ценились дошедшие с незапамятных

198

Gombrich R. F. How Buddhism Began: The Conditioned Genesis of the Early Teachings, second edition. L.: Routledge, 1996. P. 15.

199

Gombrich, How Buddhism Began. P. 16. См. также: Gombrich R. Did the Buddha Know Sanskrit? Richard Gombrich’s Response to a Point in the BSR Review of His What the Buddha Thought // Buddhist Studies Review. Vol. 30. № 2 (2013). P. 287, 288. См. также: Norman, Philological Approach, 34.

200

Zhiru S. Scriptural Authority: A Buddhist Perspective // Buddhist-Christian Studies. Vol. 30 (2010). P. 85–105.

201

Этот вопрос продолжают горячо обсуждать. Gombrich (How the Mahayana Began // The Buddhist Forum. Vol. 1 (1990). P. 21–30) утверждает, что письменности не существовало. См. также: Falk, Schrift im alten Indien. P. 337; Skilling P. Redaction, Recitation, and Writing: Transmission of the Buddha’s Teachings in India in the Early Period // Buddhist Manuscript Cultures: Knowledge, Ritual, and Art, ed. by Stephen C. Berkwitz, Juliane Schober, and Claudia Brown. Basingstoke: Routledge, 2009, 53–75). Автор этого труда считает, что какая-то письменность существовала, но ее использовали только для управленческих целей. Актуальна также загадка так называемой письменности долины Инда, существовавшей заметно раньше, которая то ли является лингвистической системой записи, то ли нет и, во всяком случае, до сих пор не расшифрована (World’s Writing Systems. P. 165ff).