От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю. Мартин Пачнер

от солнца, и берега прудов, украшенных восхитительными цветами лотоса, были покрыты нежной травой. Царевичу с трудом удавалось представлять себе такие чудеса. Его богато украшенные покои скрывались в глубине большого дворца. Все, в чем он нуждался, тут же доставляли многочисленные слуги или любимая жена. Беда была лишь в одном: царевич больше не хотел, чтобы ему что-то приносили, не просил, чтобы кто-нибудь отправился в лес и добыл ему в одном из прудов цветок лотоса. Он хотел сам пойти и увидеть все это[186].

      Царь, старательно ограждавший сына от внешнего мира, сильно опасался этого выхода и тщательно подготовил его. Ничто не должно было смутить возвышенную чувствительность души его сына: калек, нищих, всех больных и некрасивых убрали с дороги. К тому времени, как царевич и его колесничий выехали из ворот дворца[187], улицы украсили флагами, гирляндами и густо усыпали цветами.

      Царевичу понравилась экскурсия, он поверил в истинность всего увиденного: восторженные толпы людей, цветы, город. Но под конец ему на глаза попалось нечто странное. Неведомо откуда в его сторону неверными шагами тащилось существо с лицом, изуродованным глубокими складками. Неужели это была чья-то жестокая шутка? Царевич повернулся к колесничему и спросил, что это. Царь заранее приказал тому защищать царевича от всего, что могло бы потревожить его, но что-то заставило слугу сказать страшную правду: «Это сделала с ним старость». – «Что такое старость?» – поинтересовался царевич. Неужели она способна так же обойтись и с ним самим? «Да, способна, – ответил не умеющий лгать колесничий. – Более того, она обязательно это сделает»[188]. Вернувшись домой, растерянный царевич отчаянно пытался осознать полученный опыт.

      Получив после двух подобных встреч представление о болезни и смерти, царевич решил порвать со своей привычной жизнью, которая теперь казалась ложью, и всем, что связано с ней. Он сделался бродячим нищим и стал жить на подаяние. Люди удивлялись тому, что юноша из богатейшего рода предпочел жить в нищете[189], но аскеты отнюдь не являлись в Индии чем-то необычным (Александр Македонский встречался с такими «нагими философами», как он их называл, во время попытки вторжения в Индию)[190]. Придерживаясь избранного пути, царевич присоединился к пяти другим нищим и вместе с ними практиковал самую суровую аскезу и умерщвление плоти[191]. Он отказался от последних крох имущества и удовлетворения любых потребностей, все меньше заботился о поддержании существования, пока его, истощенного до полусмерти, не нашла деревенская женщина и не напоила молоком[192]. Царевич с благодарностью принял угощение. Немного восстановив телесные силы и душевное равновесие, он расположился под деревом бодхи[193] и задумался о том, что испытал за последние годы. Можно ли считать крайний аскетизм решением проблемы, или это всего лишь следствие его потрясения, гнева, утраты невинности? Умерщвление плоти не освободило от тела, но, напротив, заставило

186

Buddha-Karita, 3:1.

187

Buddha-Karita, 3:3ff.

188

Buddha-Karita, 3:23.

189

Buddha-Karita, 10:34.

190

Плутарх. Указ. соч. LXIV, 1.

191

Buddha-Karita, 12:89ff.

192

Buddha-Karita, 12:111.

193

Бодхи – вечнозеленое дерево, известное под названиями священная фига, фикус священный, фикус религиозный (лат. Ficus religiosa).