Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая. Рахман Агагусейн оглы Бадалов

известного акта рождались дети. И это относится не только к прошлой стране. Сохранился «советский человек», сохранилось пространство «у нас». И мы его наследники.

      Можно продолжить список, например, «у нас нет вкуса», имея в виду, что нет тонких вкусовых ощущений, нет «культурного» нёба.

      Что я имею в виду? Физиологию человека невозможно игнорировать, она во многом определяет наше поведение, возможно и мировоззрение.

      Но до какой степени?

      Меня всегда коробила фраза поэта «слаще нет, чем слюны твоей сока»[188]. Казалось, слишком физиологично. Потом прочёл, что оказывается поцелуй посредством слюны «вычисляет» нашу физиологическую совместимость.

      Честно говоря, до конца в это не поверил, хотя нет оснований не доверять учёным, изучающим наши тонкие физиологические процессы. А не поверил потому, что человек для меня – это человек, возделанный культурой.

      Человек, прошедший культурную обработку. И физиология подчиняется культуре, становится «окультуренной».

      Не могу поверить, что естественный, «природный», человек может обладать тонким вкусом. Исключения бывают, мы же говорим о природном музыкальном слухе, о природном чувстве цвета. Но, как известно, исключения только подтверждают правила. Поэтому, когда тот или иной человек говорит «это вкусно», а «это не вкусно», «это хорошее вино», а «это плохое вино», тем более «хороший фильм» – «плохой фильм», отношусь к этому с недоверием.

      Важно, не что сказано, а кто сказал.

      Окультурено у него нёбо?

      Окультурены чувства?

      Сначала культурная голова, потом нёбо, сначала развитый эстетический вкус, потом художественная оценка. А не наоборот.

      Конечно, мы можем говорить только о степени окультуренности, пусть минимальной. Любой человек, когда говорит «вкусно», невольно заглядывает себе в голову.

      Что-то приблизительно такое разъяснял Л. Витгенштейн[189]:

      когда за окном идёт дождь, мы мысленно заглядываем себе в голову, находим там «дождь» и делимся этой мыслью с другими, «дождь идёт».

      Но всегда ли, любой ли «голове» можно доверять?

      То же самое и с экзистенциальностью. Только кажется, что каждый человек умеет пользоваться собой как человеком. На самом деле в нём действует множество стереотипов, множество готовых клише. И он за целую жизнь может даже не узнать, что он за человек, если речь идёт о тонких душевных материях. В таком человеке действуют безличные люди. Не устаю повторять слова Хайдеггера о том, что безличные люди действуют в нас, через нас, и за нас[190].

      Вот поэтому оговорка «у нас секса нет», не кажется мне анекдотом. Не случайно, величайшие культуры древности, те же Индия и Китай, посвятили этой сфере человека специальные трактаты. Чтобы эта физиологическая сфера стала сферой окультуренного «возделанного», человека.

      Другой вопрос, насколько удаётся быть «возделанным», если мир вокруг, далеко не возделанный?

      Насколько интимная сфера защищена от социальных неурядиц, насколько удаётся отгородиться от них?

      Многим

188

Строка из поэмы Маяковского В. «Человек»: «есть ли слаще слюны твоей сока»

189

Витгенштейн Людвиг – австрийский философ и логик, один из крупнейших философов XX века.

190

«…безличные люди» – см. прим. 72 к разд. 1.