Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая. Рахман Агагусейн оглы Бадалов

не отвечающая критериям, предъявляемым жене писателя. Тем более, если это писатель для всего мира, для всего человечества.

      Вновь совершенно не иронизирую.

      Если честно бесконечно симпатизирую Софье Андреевне. Лев Толстой – гений, ничего нового не скажу. «Анна Каренина», на мой взгляд, один из лучших романов всех времён и народов

      …перечитайте, когда вам исполнится и 60, и 70…

      Но дневники Толстого меня всегда раздражали, а история с Чертковым заставляет тихо ненавидеть великого классика (подробнее об этом в своё время).

…о «скелете в шкафу»

      Никогда не соглашусь, что наши женщины сплошные «Тукезбан», так не бывает. Другое дело, что если не в каждой, то во многих, спрятана «Тукезбан». Как скелет в шкафу.

      Оставим сексуальные проблемы. Действительно, азербайджанские нравы соорудили из них бесконечные табу, через которые прорываются одни непристойности.

      Оставим тему «безличных людей» в наших женщинах. Действительно за них, через них и вместо них говорят родственники, знакомые, родственники знакомых, знакомые родственников, соседи, соседи соседей, соседи знакомых, соседи родственников – этот список можно продолжать и продолжать до бесконечности.

      Оставим тему эмансипации азербайджанской женщины. Увы, здесь много перекосов и перехлёстов, много истерии и сегодня много неприличного.

      Как-то пришлось подслушать разговор двух женщин, несомненно, азербайджанок, по-видимому, не старых. Бывает, что в телефонный разговор врываются чужие голоса и отчётливо слышны обе стороны. Так и в тот раз. Две женщины говорили на изощрённом языке русского мата. Нет, они не ругались, они что-то с упоением рассказывали друг другу. Проста такая, привычная для них лексика. Бедные сапожники, которые считаются специалистами по мату. Наши молодые женщины дали бы им фору. Мне стало неловко, судорожно положил телефонную трубку.

…о мире «готовых вещей»

      Всё это, в той или иной степени, лежит на поверхности. Я хотел бы поговорить о другом. Что, возможно, имеет глубокие корни в наших представлениях о мире, как мире «готовых вещей», которые можно переставлять с место на место, о недопонимании и недочувствовании тонких чувств, которые заглушаются нашими «безличными людьми» внутри нас и вне нас.

      Вспомним, наше традиционное напутствие девушке, вступающей в брак: «xoşbəxt olsun» (пусть будет счастлива). Дело не в самих словах, а в смыслах, которые открываются, когда их «раздеваешь».

      В нашем случае, предполагается, что пусть тебе повезёт с «готовым» мужем, который обеспечит тебе «готовый» достаток. Никто не скажет, «стань для мужа опорой», «помоги выстоять в борьбе с остальным миром», «помоги состояться».

      Никто не подскажет, какое счастье, построить свой мир, в котором можно позволить себе быть открытым и простодушным.

      Уже не говоря, о более жёстких вещах, актуальных «у нас», возможно, более, чем у других: дипломатия дипломатией, этикет этикетом, гибкость гибкостью, но кто-то должен подсказать, объяснить, что именно женщине, жене придётся спокойно,