Сколько стоит корона. Катерина Коновалова

улыбнулся – и сходство с отцом пропало.

      – Выпей со мной за будущее нашего рода, Дойл. За моего наследника.

      Дойл поднял кубок и осушил его до дна. Эйрих тоже выпил, а потом спросил:

      – Что ты выяснил о леди Харроу?

      – Ты хочешь поговорить о ее несомненных женских достоинствах?

      – Нет, о твоих подозрениях.

      Когда он этого желал, Эйрих мог быть крайне проницательным.

      – И не думай, что я поверил, будто ты очарован ею. Прости, брат, но я убежден, что женщину, которая покорит твое сердце, ты просто выкрадешь из родного дома и утащишь к себе в покои, а не станешь приглашать на прогулки.

      – Я не варвар, – Дойл ухмыльнулся, – но, возможно, ты прав. Я действительно подозревал ее… Однако сейчас эти подозрения не важны. Тебе уже сообщили…

      – Что в тебя стрелял человек из гарнизона Шеана? Да. И я желал бы знать, почему он это сделал.

      – Узнаешь.

      Дойл хотел было пойти в темницу сразу же – чтобы не заставлять стрелка Тони Райта ждать, – но разговор с королем (а особенно короткий обмен репликами с королевой) разозлил его, эта злость тяжелым грузом легла поверх ночи, полной мутных сновидений, и прибавилась к волнению, которое вызывала в нем леди Харроу. Злость, бессонница и волнение – худшие советчики при допросе.

      Зато теперь, отдохнув немного и сбросив тяжесть злобы и напряжения, он мог заняться самым актуальным из имеющихся дел – поиском ответа на вопрос: кто и зачем хотел его убить, если только Тони Райт – не спятивший фанатик.

      Глава 9

      Подземелье замка было выморожено насквозь – от дыхания в воздухе повисали облачка пара. Ноздри щипало.

      Дойл повел плечом и неспешно спустился вниз. По раннему времени он не ожидал застать в темнице никого, кроме смены охраны, но ошибся: ему навстречу вышел, сгибаясь в поклоне, Рикон.

      – Милорд сегодня плохо спал? – спросил он.

      – Милорд не спал вовсе, – отмахнулся Дойл. – А тебя что принесло сюда?

      – Я осмелился задать несколько вопросов человеку, который стрелял в милорда.

      «Задать несколько вопросов» на языке Рикона обычно означало «переломать все кости, вытряхивая правду», поэтому Дойл напрягся. Но Рикон его сразу же успокоил:

      – Мне передали указания милорда. Райта не подвергали… интенсивным методам поиска истины.

      – Проводи, – сказал Дойл и, вопреки этому, первым пошел к красной камере. Она пока была пуста. По знаку Дойла, ее отперли, внутрь занесли тяжелый деревянный стол, бочку воды и жаровню. Она предназначалась для того, чтобы раскалять в ней клещи и прочие инструменты для того, что отец Рикон деликатно называл «поиском истины», но Дойл сразу же велел поставить ее поближе к столу и сел так, чтобы почти прикоснуться к ее горячему боку больной ногой.

      Райта приволокли – его еще не допрашивали, но уже как следует избили. У него заплыл глаз, на щеках воспалялись кровавые следы ударов