Страшный суд над богом и дьяволом. Владимир Владимирович Васильев

отдыхала, – понизила голос девушка. – Маму не спасли. Я теперь только вас люблю.

      – Понимаю, – отстранился Призонов и повысил прекрасно поставленный голос. – Кто вы по профессии?

      – Психиатр! – громко сказала девушка.

      – Нужная России профессия! – одобрительно сказал Император. Девушка жалко кивнула и сошла с трибуны.

      – Я тоже ваш врач! – заорал Александр. – Я вырежу ваши болезни огромным скальпелем! Я – ваш хирург, ваш анестезиолог, ваш патологоанатом, ваш диагноз!

      – Россия – Призонов! Призонов – Россия! – снова завыла толпа.

      ***

      – Ваша речь была прекрасна, Александр Аркадьевич! – восхищенно сказал Владислав Гиенов.

      – Моя речь? – удивился Призонов. – Я просто повторял то, что сидит в их незатейливом подсознании. Главное – не слышать воплей, а уметь слушать эти отдаленные подобия мысли.

      – То, что они орут, а не думают – хорошо и нужно. Но почему они орут невпопад? – сердился Кони Лабрадорович, запивая граппой свежие устрицы.

      – Это тоже хорошо. Другой народ нам и не нужен. Энергии много, понимания мало, – снисходительно взглянул на него Император. – Плохо то, что их могучую энергию пора вновь применять, а уже не на ком. Если не найдем очередного страшного врага, они начнут задумываться – как так, мы всех забомбили, а лучше жить не стали? Кто виноват? А всех виноватых уже и нет. Если это столь же больное, сколь дикое древнее животное по имени «народ», вдруг проснется, и поймет, что оно само себе господин, может быть интересно…

      – Враги всегда найдутся! – гаркнул Гонялов. – Апельсинов к примеру! Развел тут антипартийную линию, гуманист фашистский!

      – Никогда не думал, что будем судить Апельсинова и его нацболов за гуманизм, – влил в себя виски спикер Миноров.

      – Это же враг народа! – жутковатым металлическим голосом выкрикнул Угрюм-Бурчеев. – Клейма негде ставить! Война – благо! В сорок пятом двадцать миллионов мальчиков умерло с улыбкой на устах! Во имя Родины и двадцати миллиардов таких мальчиков не жалко! Умереть за Отечество – счастье!

      – Самое противное, что этот мерзавец уже заявку в Думу сбацал, ЦИК обошел! – сказал Падловский. – Его же туда допускать нельзя!

      – Без прессинга! – оборвал его Призонов. – Мы самая мирная страна в мире! К тому же единственная. Сделаем просто – введем дополнительный критерий по выборам в Думу. Например, по весу. Он ведь худой?

      – По сравнению со мной – да, – заинтересовался Миноров.

      – Вот и все. Своим, как понимаете, мы веса с голосами добросим. А чужой не прошел по весу – прощай, иммунитет! С Апельсиновым потом тихонечко, без крика, как обычно. Не мне вас учить, Николай Платонович.

      – Вас понял! – резко кивнул Пастухов.

      – Замечательно! – воскликнул Падловский и сразу потянулся в креатив. – Сделаем серию роликов о том, что Русская Империя – это страна сильных, здоровых людей, а не тощих очкариков с бородкой! Эх, Кукрыниксов бы сейчас воскресить!

      – Могу устроить, –