Игла конформизма и петроглифы XXI века. История повторяется?. Сергей Чефранов

на подъеме встал позже всех?

      Через мгновение зал «взорвался». Бойцы вскакивали и, тыча пальцами друг на друга, кричали: «А вот он, а вот он…» и выдавали все тайны самоволок и ночного бдения над дембельскими альбомами в каптерке. Гласность была на высоком уровне, и я заслужил благодарность комсомольского командования.

      Впрочем, дискуссию пришлось быстро свернуть, когда тот – первый названный мною ефрейтор вдруг выпалил:

      – А ты сам, секретарь, где вчера был?

      Второе принципиальное событие – я не принял двух человек в комсомол. Одним из них был тот замечательный ефрейтор. Вообще он был отличным парнем, выигрывал в шахматы у офицеров. Второй в шахматы не играл, был вообще хитрым и в отличие от первого любил демонстрировать свой армейский стаж, распуская ремень чуть не до…

      Оба они, как я уже упомянул, плохо говорили по-русски, но в комсомол очень хотели. Я им поставил одно условие: расшифровать ВЛКСМ и сказать, сколько комсомольцев погибло при штурме Зимнего. Раз за разом они проваливали этот тест и жаловались моему комсомольскому руководителю.

      Комсорг полка спрашивал, почему я торможу их заявления. Я честно рассказывал про тест. Комсорг пожимал плечами и отвечал:

      – Ну, дело твое, раз такой сложный случай.

      Третье важное событие, точнее антисобытие – я так и не вступил в КПСС, хотя очень предлагали. Все-таки я считал себя идейным противником коммунизма. ГУЛАГ, депортации, дело врачей и прочее были для меня синонимами слова коммунизм.

      Из армии я вышел с отличной характеристикой, в которой отдельным абзацем было указано, что «Политику партии и правительства в области борьбы с алкоголизмом понимает правильно». Тогда это было злободневно. Хотя именно в армии я узнал, что одеколон не запивают, а закусывают – если есть чем.

      Я вернулся в Петербург, стал много читать и кое-что писать. Таким продвинутым молодым людям самое место было возле Казанского Собора, где велись диспуты. Диспутам никто не мешал, никого не забирали, автоЗАКи за углом не дежурили. Политической тушенкой еще никто не кормился, а может, еще холодильники не были построены.

      Там, на Казанском Соборе я услышал от одного выступающего следующую шутку: «Будем продавать Родину. А как? Партиями». Это была настоящая политическая сатира. Никакие последующие сообщения о «коробках из-под ксероксов» или сайты о «роспиле» бюджетных денег не имеют так далеко идущих последствий в мозгах, как это короткое: «Родину будем продавать партиями».

      Я скучал. Особенно скучал на работе, так как коллектив был сплошь женский. И довольно молодой.

      А скука была по общественной деятельности. И как-то я обратил внимание на комитет комсомола организации. Постучал в дверь, вошел. На меня обратили взоры две барышни.

      Я сказал, что вот, мол, работаю недавно, какую помощь оказать и чтобы такое организовать?

      И тут они обрадовались. Я полагаю, что тогда – в 86 году