Лжедмитрий. Царская плаха. Александр Тамоников

челядь завтра же разнесла по всей Москве, что Борис Годунов о чем-то пытал больного царя? Нет, пойдем вместе.

      Ирина привыкла во всем подчиняться брату.

      Царица и Годунов прошли в опочивальню царя.

      Федор Иванович лежал на постели, повернул голову.

      – Ирина, ты?

      – Я, Федор, с братом.

      – А я только засыпать начал. Что-то случилось?

      Вперед вышел Годунов.

      – Прости, государь, но дело неотложное.

      – Ну что ж, раз неотложное, давай, Борис Федорович, говори. Может, в последний раз и видимся.

      – Ну что ты, государь.

      – Нет, Борис Федорович, чую, что смерть рядом. Все мы в руках Господа. Зачем пришли-то?

      – Болезнь пройдет, – сказал Годунов, – но о престолонаследии надо подумать уже сейчас.

      – Мы с Ириной о том говорили. Она пожелала после смерти моей постричься в монахини. А посему думаю, что престол должен занять Федор Никитич Романов. Но после того, как Ирина благословит его царствование. Завтра, если силы будут, предложу ему принять трон.

      Годунов присел на стул возле кровати и проговорил:

      – Воля государя – закон. Но что станет с твоей женой, со мной, с верными людьми, которые служили тебе верой и правдой, если на царство взойдет Федор Романов?

      – О чем ты, Борис Федорович?

      – Буду прям, государь. Ты, конечно, правитель великой державы, но никто, кроме меня, не знает, чем и как живет государство. Согласись, ведь это я принимал главные решения твоим именем с момента, как ты стал царем.

      – Согласен, но не могу понять, к чему ты клонишь. Что может произойти с тобой, верными людьми, тем более с Ириной?

      – А то, что Романовы изведут всех нас. Стоит только Ирине во исполнение твоей воли, о которой завтра узнает Федор Романов, благословить его на царство, и она тут же угодит в монастырь, но уже не по своей воле. Меня же с семьей в лучшем случае ждет опала и ссылка, в худшем – темница, из которой дороги нет. Верных тебе вельмож Романовы тоже не пощадят. Обдерут до нитки да выбросят за ненадобностью. Гнева Божьего, Федор Иванович, не боишься?

      Царь побледнел и слабым голосом спросил:

      – Что тебе надо, Борис Федорович?

      – Я сделаю все, чтобы вылечить тебя, государь, соберу всех докторов, знахарей, мы справимся с болезнью. Только ты не бросай нас на произвол жестокой судьбы. Желаешь, чтобы Ирина постриглась в монахини, так и будет. Но не давай повода Романовым думать о престоле.

      – Кто же тогда станет во главе государства, Борис Федорович?

      – А это решит твоя прямая наследница, царица Ирина. Но после смерти твоей, а до нее, я уверен, далеко. Ну, а призовет Господь, что ж, тогда Ирина решит все по справедливости и закону.

      – Это значит, что на престол взойдешь ты, Борис Федорович.

      – Повторюсь, государь, царица сама решит, кому передать власть. Но прошу, не губи ты нас, не предлагай ничего Романовым.

      – Ладно. Мне плохо, вызовите доктора.

      Ирина бросилась из опочивальни.

      Годунов нагнулся над смертельно бледным царем.

      – Не губи, государь. При Ирине не говорил, один на один скажу. Отдашь трон Романовым, придется нам бежать. Но