Лжедмитрий. Царская плаха. Александр Тамоников

да тех, кто уже служил им.

      – Но ты, Семен, понимаешь, насколько важно нам знать, к чему готовятся Романовы? Возможно, они и бояр на свою сторону переманивают, и стрельцов.

      – Нет, государь. Я бы знал об этом.

      – Когда узнаешь, поздно будет. А посему я порешил разгромить это осиное гнездо, подворье Романовых, чтобы о них на Москве ни слуху ни духу не было. Но сделать это надо с умом.

      Окольничий взглянул на царя.

      – Как именно?

      – Надо найти повод для разгрома подворья и суда над Романовыми, чтобы в глазах народа все выглядело законно.

      – Тебе так важно мнение народа?

      – Да, важно. Я не желаю слышать от черни, что обманом и коварством взял власть, хочу, чтобы народ признал во мне царя строгого и справедливого. Вот почему мне нужен повод для расправы с Романовыми, последними из тех, кто хоть как-то может претендовать на престол. После меня должен править мой сын, и никто другой. Ты понимаешь меня, Семен?

      – Как не понять, государь. Да вот где найти этот самый повод?

      – А ты думай! Я тебя во главе сыска для чего поставил? Должностью хвастаться или службу нести?

      – Я подумаю, государь.

      – Прямо сейчас, при мне думай и выкладывай решение!

      – Посоветоваться с верными людьми надо.

      – Не надо ни с кем советоваться. Кроме нас двоих, об этом разговоре не должен знать никто.

      Окольничий почесал бороду.

      – Есть одна идея, только не знаю, подойдет ли.

      – В чем идея?

      – Можно человечка одного использовать. Есть такой дворянин Бартенев, казначей Александра Никитича Романова.

      – Почему ты решил, что он станет работать против своего хозяина?

      – А куда ему деваться, Борис Федорович? Бартенев неглупый человек. Он не станет служить боярину, который выступает против самого государя. Повелишь, я сегодня же хорошенько с ним поговорю.

      Годунов встал с кресла, прошелся по зале, остановился, резко развернулся и проговорил:

      – Хорошо, встречайся с ним и тайно вези его сюда, ко мне.

      – Не много ли ему чести?

      – Ты слышал, что я велел, Семен?

      – Слышал, государь, только в голову не возьму, зачем тебе это. Я и сам справился бы.

      – После разговора со мной он станет нашим человеком на подворье Романовых и думать не посмеет сделать что-то против меня. Когда мне ждать вас?

      – Мои люди смотрят за подворьем Романовых. Как только Бартенев выйдет за ворота, я его возьму.

      – Только тихо, Семен, чтобы ни единая живая душа про это не знала.

      – Слушаюсь, государь.

      – Тогда ступай! Тащи казначея сюда в любое время. Меня не будет, скажешь слугам – позовут. Стражников я предупрежу.

      В тот же вечер, когда Борис Федорович находился в покоях сына, к нему явился слуга.

      – Государь, прибыл Семен Никитич Годунов, с ним дворянин Бартенев.

      – Быстро, – проговорил царь, погладил сына по голове, похвалил за красивые рисунки и прошел в залу.

      Он сел в кресло, строго взглянул на пришедших.

      – Ну?..

      Растерянный