Табаш. Фил Ахмад

нераспечатанную бутылку вина, чтобы убедиться в подлинности заказанного напитка. В подобных случаях вопросов и разногласий не возникало. Обе стороны, интуитивно чуя своих братьев по табашу, прекрасно понимали друг друга и быстро находили общий язык. Среди общей массы посетителей подобные знатоки встречались редко. Свои люди, придерживаясь торгашеского единомыслия, обычно решали возникающие проблемы без лишнего шума. Как говорится, знающий не доказывает, доказывающий не знает. Вино служило основным источником дохода кабатчиков и разливалось в крохотном закутке, в котором размещался технологический щит управления электропитанием вагона. Узкая щель, в пространстве которой мог разместиться только один человек, была полностью скрыта от посторонних глаз. Вход в тайное святилище был завешан тяжелой светонепроницаемой шторой, специально пошитой для маскировочных целей. Входя в эту каморку, официант плотно задергивал за собой штору и вставал так, что своей спиной полностью закрывал вход на случай, если кто-то нечаянно или намеренно откинет маскировочный занавес. И только после всех предосторожностей, которые в результате многолетней практики выполнялись автоматически, приступал к таинству Священного обмана. Магия этого процесса была крайне примитивна. Вместо заказанного клиентами марочного вина графины заполнялись близкой по цвету к оригиналу дешевой низкопробной бормотухой. В общей халдейской массе встречались и незаурядные, продвинутые в профессии личности. Но таких отчаянных смельчаков было мало. Эти рисковые натуры зачастую действовали открыто, у всех на виду, без страха быть уличенными в подлоге. Секрет подобного бесстрашия был психологически выверен и прост: ловкач плотно обхватывал бутылку, полностью закрывая ладонью этикетку, затем на несколько секунд поворачивался к залу спиной и через широкую воронку мгновенно наполнял напитком прикрытый кассовым аппаратом графин. Початая бутылка с остатками вина тут же пряталась и исчезала в беспорядочной куче пустых емкостей, которые в рукотворном беспорядке грудились в тени под кассовым столиком. Таким образом, улика преступления навсегда растворялась в темно-зеленой бутылочной массе. Не избалованный изысками винных букетов советский народ десятилетиями без разбора глотал дешевое крепленое пойло, продажа которого тотально пьющему населению приносила государству астрономические прибыли. Внушаемая людям с пеленок ультрагуманистическая идеология, основанная на мифической вере в непреложную честность homo soveticus, не оставляла у клиентов и тени сомнения также и в халдейской добропорядочности. Если в сознание гостя и закрадывалось подозрение в недобросовестности официанта, то натянутая на лицо дежурная улыбка, за маской добродушия лицемерно скрывающая истинные мысли и намерения ее обладателя, мягкий, вкрадчивый тон голоса легко рассеивали возникшее чувство недоверия. Если знающий