Не к ночи будь помянута. Надежда Валентиновна Гусева

в разном окружении. На самом старом снимке, ещё черно-белом,  ему было года три, на самом современном – лет пятнадцать. Я не мог отвести от него глаз. По позвоночнику начал пробираться холодок.

      Такой юный, маленький, но ошибиться было просто невозможно. Это был мой отец.

      Я встряхнулся, сглотнул пересохшим ртом, и пошёл было вон, но снова удивлённо застыл.

       У двери на тумбочке стояло нечто, вновь привлекшее моё внимание. По очертаниям предмета я как будто понял, что это такое, но, не веря своим глазам, приподнял дерматиновый чехол.

      На сером корпусе рельефно выделялась надпись: «Ятрань». Печатная машинка покрылась пылью, часть клавиш запала. На ней не работали, наверное, столько лет, сколько я на свете не жил.

      Никто не застукал меня, выходящим из квартиры. Я прикрыл за собой дверь, и она жалобно пискнула, прощаясь. Ступени были стёрты от времени и на вид  холодны. Навстречу поднималась женщина – в одной руке она несла спящего ребёнка, в другой уместились дамская сумочка, пакет с продуктами и ключи от машины, одетые на палец. На меня она не обратила никакого внимания, и хорошо, а то бы перепугалась, как пить дать.

      Я поймал себя на мысли, что не заметил, как оказался в машине и уже поворачивал ключ. Так нельзя! Подумаешь, всегда можно найти разумное объяснение. Спокойно. Никто не убит. Наркотиков не видно. На притон не похоже.

      Зазвонил телефон, и я вздрогнул. Нервы пора лечить.

      – Алло, – вкрадчиво сказала Ада. – Это Герман?

      Нет, блин, радужный единорог!

      – Да. Как ты?

      – Всё хорошо. Ты работаешь?

      – Уже заканчиваю.

      – Герман, ты не езди никуда, не надо. Не езди, куда я просила.

      Ну, спасибо, кэп!

      – Ладно, еду домой, – сказал я спокойно.

      Повисло молчание.

      – Ты ведь уже там. Был там, – она сказала очень тихо.

      Ну как я мог позабыть!

      – Был. Всё нормально. Ладно, я за рулём, потом расскажу.

      Я нажал отбой. Стал выруливать на дорогу. И тут ощутил неприятное беспокойство, такое, что впору взвыть. Одной рукой ведя машину по строительным ухабам, я набрал номер. Молчание. Ответь, ненормальная! Набрал номер снова. Не берёт, зараза.

      Выехав, наконец, на асфальт, я втопил педаль газа, забыв переключить скорость. Машина возмущённо заревела, но, спасибо, не развалилась. На повороте чуть не задел высокий внедорожник. Дальше вообще понёсся как псих. Один раз проехал на красный, перед поворотом подрезал автобус. Нервы были на пределе. Я не должен был оставлять её. Я не должен был ездить в проклятый дом. Чёрт возьми, я всю жизнь врал, как дышал, почему же тут не сработало?

      Припарковавшись как попало, я взлетел на свой этаж, заранее зная, что обнаружу. Дверь была не заперта. Пальто валялось, но сапоги исчезли.

      – Ада! – глупо крикнул я вглубь квартиры. И помчался по лестнице вниз.

      Сколько прошло времени с момента звонка? Минут десять? Я обежал свой и соседний дворы, заглянул на территорию детского садика и снова прыгнул в машину. Куда теперь? Надеясь на удачу, я стал