Не к ночи будь помянута. Надежда Валентиновна Гусева

извини! Что уж есть. Я не дед Мороз.

      Да это верх благородства с моей стороны! Если бы к состраданию не примешивалось любопытство, хрен бы я на кого так потратился!

      – Размер какой?

      – А, это сейчас. Иди сюда.

      Мы подошли к окну, и я стал рассматривать прохожих.

      – Вон, видишь ту девчонку? Тёмненькая, в джинсах. Такая же, только худее. Давай, Кир, беги!

      – Ты больной!

      Пока её не было, я успел почистить аквариум, продать мешок собачьего корма, кошачий туалет и несколько рыбок.

      Явилась Кира с двумя пакетами, и, к моему удивлению, вручила пятьсот рублей сдачи.

      – Купила всего помаленьку, кроме обуви. Размер не сказал.

      – Супер. Спасибо, брат!

      – Обращайся, нянька. Потом расскажешь.

      11

      Поднимаясь, обвешанный мешками, на свой этаж, я вдруг заволновался. Она наверняка сбежала. И прихватила что-нибудь. Фиг теперь поймаешь.

      Войдя в дверь, я тут же глянул на пол. Пальто и сапоги валялись там же. Звучала музыка. Я бросил пакеты и прошёл в комнату. Ада подняла на меня глаза. Она лежала в моей постели в моей футболке и с моим котом в ногах. В руках была книга – не моя, дал почитать Тимур. Он любил читать всякие литературные странности, а потом подсаживать на них нас с Серёгой. На этот раз это было «Ювенильное море» Платонова.

      – Тебе это нравится? – с места в карьер спросила она.

      – Нет, – честно ответил я.

      – Почему?

      – Мутно и депрессивно.

      – Совершенно верно. Выкини её подальше.

      Она захлопнула книгу и встала с кровати. Я заметил, что она расчесала волосы, заплела косу и стала похожа на отличницу. Брала, поди, мою расчёску. Я притащил пакеты и вывалил их содержимое на кровать.

      – Зацени гардероб. Сразу предупреждаю – выбирал не я.

      Ада стала осторожно разбирать вещи. По мне, так было норм. Но она разглядывала Кирины приобретения так, как будто ей предлагали одеть костюм человека-паука и балетную пачку в придачу.

      – По-моему, прилично, – сказал я. – На первое время сойдёт.

      – Спасибо. Просто я никогда такое не носила.

      – Это я уж понял. Даже боюсь спрашивать, что ты раньше носила, что ела и где жила.  А то ещё поведаешь такую жуть, что Платонов анекдотом покажется.

      Ада посмотрела пристально и серьёзно, и я впервые заметил, что глаза у неё светло-серые,  прозрачные, похожие на кусочки льда. Сейчас что-то скажет. Нет, передумала.

      Я пошёл разогревать еду, а когда всё приготовилось, позвал Аду. Мы степенно поели, на этот раз не разговаривая. Потом она снова уложилась, а я стал готовить капельницу. Она протянула тонкую руку, внимательно и странно на меня глядя.

      – Боишься что ли? – спросил я.

      – Нет, вполне тебе доверяю. Сколько ещё осталось?

      – Посоветуюсь с другом, но думаю ещё раза три-четыре.

      – Да, пожалуй, так. Герман, слушай, тебе не надо сегодня никуда идти? На учёбу, на работу?

      Я насторожился. Вообще-то мне надо было на работу. Очень надо.

      – Взял отгул. А что?

      – Да