Не к ночи будь помянута. Надежда Валентиновна Гусева

это какая-то мутация. Такое надо изучать!

      – Прежде, чем начнёшь клонировать этого шибзика, может, брюки мне отпаришь?

      – Кто интересно, у него мать? Отец, я знаю, татарин. А она, прямо не знаю… может, еврейка. Очень похожа на еврейку. Или армянка. Такой неожиданный фенотип!

      – Марин, мне не нравятся такие разговоры.

      И мама сразу замолчала, а потом они заговорили о плате за квартиру. Мне стало скучно, я перестал подслушивать и уполз из коридора в комнату.

      Я решил, что «фенотип» – это про глаза, и фенотип Тимура куда лучше, чем у тех, кого я до сих пор знал.

      В тёмном спортзале громыхала музыка, мельтешили световые вспышки, прыгала разгорячённая толпа.

      – Иди уже! Да жевачку-то выплюнь, придурок. Вон там она, видишь? – Серёга пнул меня под зад коленом и заржал. Что-то он был подозрительно весёлый.

      Я вошёл в спортзал. Как по заказу включили медленную композицию. Кира уже увидала меня, подошла и, не дожидаясь приглашения, положила мне руки на плечи. От неё тоже пахло ментолом, что меня приободрило. Свежее дыхание облегчает понимание. Мы с минуту потоптались со всеми, а потом  я начал реализовывать свой коварный план и потащил её в закуток, где находился вход в женскую раздевалку.

      – Ты чего?

      – Тихо ты.

      Забившись в угол, я прижал Киру к себе, держа вспотевшими ладонями за затылок и талию. Она нервно захихикала. Я поцеловал её в губы, едва коснувшись, и ожидая на всякий случай какой-нибудь выходки. Но Кира, к моему удивлению, сама прижалась поближе, запустила пальцы мне в волосы и подняла лицо.

      Тогда я решил, что хватит заниматься ерундой, погладил её спину в тонкой блузке и поцеловал по-другому, как мечтал давно.

      Взвыли мы одновременно. Я – от того, что получил удар по рёбрам сзади, причём сразу с двух сторон. Она – от того, что я при этом прикусил ей язык.

      – Убери свои слюни, ты, говнюк! – Тимур сверкал в темноте глазами.

      – Вали отсюда, мелкий! – рявкнул я.

      – Давай-ка, поори! Мама будет в восторге, расскажу во всех подробностях.

      – Дятел, убью! – взвилась Кира.

      – А-ха-ха! – Серёга просто укатывался у двери. – Ладно, оставь их, Тимушка, не мешай людям предаваться разврату. Ой, не могу!

      – Сдал! Серёга, сволочь!

      – А-ха-ха! Прикол! Спалились, лизуны! А-ха-ха!

      Тимур испарился. Это было нехорошо. Когда мелкий злится, лучше сразу всё прояснить, а то жди какую-нибудь мерзость.

      Прежде чем проводить Киру, я пошёл сменить обувь. Ах ты, маленькая глазастая гнида! Я почувствовал неладное, только надев второй сапог. В самой его глубине была запихнута собачья какашка.

      Мне было четырнадцать лет.

      Киру я увидел, ещё подходя к витрине. За стеклом она переставляла какие-то пакеты и коробки и, судя по движению губ, премерзко поругивалась.

      – Проблемы? – спросил я, протиснувшись в дверь, которая почему-то была подпёрта стулом изнутри.

      – Зайди скорей и дверь закрой!

      – Что ты тут творишь?

      – Хомячок сбежал. Который сирийский.

      Кира смачно пояснила, что думает о