Present Continuous. Александр Николаевич Уров

дыша, он медленно прошёл в центр площади и, обернувшись, посмотрел на Башню. Народ ахнул: там, где должны быть крылья, видны были только окровавленные лохмотья белого плаща. Крылья срезали! Незнакомец продолжил движение, толпа в испуге расступилась перед ним. Прилетевшая с болот детвора с полными корзинами ягод рассыпалась от ужаса вместе с ягодами. Перед тем как свернуть на дорогу, ведущую прочь из города, незнакомец долго смотрел на людей, переводя свой взгляд с одного на другого. И никто не мог выдержать, селяне отводили глаза. Многие настаивали потом, что видели слёзы в его глазах. Заметив в толпе Лингу, он молча подошел к ней, наклонился и прошептал:

      – Тебе не надо было летать за горы Хаконы, девочка, ты не должна была видеть то, что ты видела… Я…

      Не дослушав его, Линга вырвалась из толпы. Незнакомец вдруг странно улыбнулся, было видно, что ему очень больно, и сказал:

      – Одинокого нет, он больше не будет обманывать вас. Забудьте его.

      Слышно было, как наверху снова громыхнуло.

      – И готовьтесь! И ты, девчонка, – пытаясь отыскать Лингу взглядом, – ты тоже готовься!

      И ушёл. Осталась только красная дорожка через всю площадь – клюквы крови.

      Так в нашей жизни появились Бескрылый и страшная тайна девочки Линги.

      Бабушка замолчала. Во время наступившей паузы можно было десять раз облететь вокруг земного шара на шаре воздушном, или переползти пустыню Каракум по– пластунски, или переписать на белых листах бумаги «Улисса» и понять хотя бы десятую часть того, что ты переписал.

      – А к чему надо было готовиться? – осторожно спросил маленький Гражданинов. – Что он имел в виду?

      Летим. Ползём. Переписываем. Что произошло потом?

      Всё ещё летим. Полный рот песка, но упорно ползём. Чернила переписывать закончились – дайте карандаш.

      – Потом мы все умерли, – тихо сказала бабушка.

      – Кто все?

      – Все. Ровно через три года, в ночь отрезанных крыльев все жители Селяны умерли. Навсегда. Нет, конечно, внешне всё было по-прежнему: ходили на войну, работали, рожали детей, ели, пили, даже иногда танцевали, взявшись за руки, вокруг каменного Вохрима. Но это были уже не люди. Двуногие – так стал называть нас после той ночи Удр.

      – Кто такой Удр?

      – Удр – это волк. Обыкновенный старый волк.

      Всё. Прилетели. Переползли. Переписали. Но не поняли.

      – А что это за ночь отрезанных крыльев? – не сдавался внук. – И кто такой Вохрим?

      – Всё, я устала, – вздохнула бабушка, – надо отдохнуть, давай продолжим через пару страниц.

      – Хорошо, – согласился я.

      Вохрим и храм

      Вохрим жил в последнем доме у самого болота. Он рано овдовел, детей у него не было, и никто в Селяне его не любил. Во всем он всегда искал хоть какую– нибудь выгоду для себя. Если надо было обмануть – обманывал, притвориться хорошим – умело притворялся. Друзей у него, естественно, не было, а соседям приходилось мириться и даже отвечать на приветствия противного